Далекий след императора - Юрий Торубаров

Не отказался и от осмотра самих хором. Наверное, полез бы и в подвал, но задержались в трапезной. Стол ждал гостей. Ещё у дверей, в нос ударял аппетитный запах. Перешагнув порог, боярин приятно удивился.

— А у вас, у пруссов, всё, как у нас, у руссов, — рассмеялся он.

Засмеялись и другие. Когда рассаживались, Осип, взяв Егора за рукав, посадил рядом с собой. Фёдор оказался рядом с хозяином.

Когда по бокалам разлили пахучую жидкость, хозяин сказал тост:

— Я рад, что мшу приветствовать вас, дорогих гостей, за этим скромным столом.

От этих слов Осип рассмеялся:

— У вас, у пруссов, может, это и скромный, — он рукой провёл, как бы охватывая богатый стол, — а вот у нас, у руссов, это... Ха! Ха!..

Осип вдруг оборвал смех, заметив, как изменилось лицо хозяина. Из улыбающегося, радостного оно превратилось в жёсткое и даже недовольное. «Что-то ему не понравилось», — мелькнуло у боярина в голове.

— Я уже не прусс, — пояснил хозяин, — мой друг — свидетель, что я стал русским.

Глаза боярина округлились. Он не понимал, как вдруг можно сделаться из прусса русским, и перевёл взгляд на Егора. То с серьёзным выражением лица поведал боярину о свершившемся на острове. Боярин принял довольно внушительный вид, взял бокал и подошёл к Камбиле:

— Боярин, коль это сделал народ, я поздравляю тебя и весь твой род. Но учти — быть русским непросто. И я желаю, чтобы ты и всё твоё потомство с достоинством несли этот крест.

Пока говорил боярин, Камбила улыбался. Но вот закончил он совсем непонятно. Какой крест надо нести? По его растерянному лицу никто не мог понять, что случилось с хозяином. Опять он чем-то недоволен. Егор не выдержал и спросил:

— Камбила, ты чё, не рад?

— Рад, Егор, рад! Но какой нести крест?

Поняв, гости рассмеялись. Боярин пояснил:

— Нести крест, это... выбрать свою судьбу. Понял?

Прусс отрицательно покачал головой. Боярин растерянно посмотрел на Фёдора. Тот только пожал плечами. Тогда он глянул на Егора. Парень махнул рукой.

— Камбила, ты стал русским?

Тот утвердительно кивнул.

— Вот ты и принял нашу жизнь. Понял?

Камбила вновь кивнул.

— А ето значит, что ты несёшь и наш крест. Наша русская жизнь — наш крест. Это другой крест. Не путай. Один крест, ето вот, — и достал из-под рубахи нательный крест, — видишь? А ето, чё сказал боярин Захарович, воображаемый крест. Твоя новая жисть. Понял?

Хозяин заулыбался. Как тут было не выпить по чарке? До дна, по-русски.

За нового русского пили не раз. Целовались. Клялись быть верными друзьями. Но не забывали Осип и Фёдор о своих делах. Начал боярин:

— Камбила, ты ещё не познал нашей жизни...

Прусс ловит каждое слово.

— Тут у нас пять концов[48]. И каждый хочет иметь свою выгоду. Так вот, — боярин покашлял в кулак, посмотрел на Фёдора, — скоро будут выбирать нового посадника.

— А куды делся Фёдор? — спросив, Егор посмотрел на боярина.

— Ты о Дворянинцеве? — уточнил Осип.

Егор кивнул.

— Да, сбёг ён. Шелонцы да луговцы добрались бы и до него.

И тут вдруг возмутился Камбила:

— А пошто его не спасли? Как его можно? Литовский князь — враг. Он потребовал, а те рады стараться.

Боярин понял всю глубину правоты хозяина. В душе он и сам возмущался. Но...

— Ты знаешь... — боярин повернулся к пруссу, — жить на границе очень трудно. Нас одолевают то литовцы, то, раньше, пруссы, то князь тверской, щас тевтонцы... да ладно. Людям ето надоело вот так, — и он провёл по горлу ладонью, — поэтому они цепляются и за соломинку, чтоб хоть малость пожить спокойно.

После этих слов почему-то все замолчали. Нарушил тишину боярин. Он обратился к Егору:

— Расскажи, Егорушка, про свои муки, разлуки.

Тот всё поведал о своей жизни. Выслушав его, Осип сказал:

— Вот вы терь, как братья, — и посмотрел по очереди на каждого из них.

Те тоже, поглядывая друг на друга, радостно закивали головами.

— Есть такой старый обычай — родниться, — и боярин подозвал обоих к себе.

Выбрав поострее нож, он взял руки друзей и слегка порезал запястья. Показалась кровь. Боярин приложил их ранки друг к другу и заявил:

— Терь вы братья по крови.

За это все с удовольствием выпили, закусили. Боярин выбрал перепелиную тушку, разодрал её и, откусив пару раз, положил остатки на стол. Отхлебнув хренового кваса, боярин, глядя на Камбилу, сказал:

— Я начал говорить, что скоро будут выбирать посадника. Так вот, ты, Камбила, живёшь на нашем конце. Здеся же живут другие... гм... пруссы. Неплохо бы, — он прищурил один глаз, — чтоб ты поговорил с ними, и они подняли руки за... — и перевёл взгляд на Фёдора.

Все поняли, кого боярин хочет видеть посадником. Камбила сразу согласился. Поддержал и Егор, сказав, что он многих уже знает и тоже поговорит с ребятами.

— Вы, — боярин посмотрел на «братьев», — начинаете свою настоящую жизнь. Выпьем, чтоб она была удачной.

Когда хозяин начал разливать питьё, Егор неожиданно спросил:

— Боярин, куды уехал Фёдор?

Тот посмотрел на него:

— Думаю, — сказал боярин, — он-то те не нужон. Нужна Марфа.

Егор покраснел и опустил голову.

— Добра девка! А знаешь, чё она выкинула?

Тот отрицательно качает головой.

— Старосту свойво помнишь? — спросил Осип.

— Помню, — ответа Егор.

— И сына его помнишь?

— Помню, — и он весь насторожился.

Заметил это боярин. Глазки его засверкали хитрецой.

— Так вот. Староста сосватал Марфу за свойво сына. К венду они дошли, — сказав, боярин замолчал, глядя, как заходили на лице Егора желваки. — Да не бойсь! Венчание не состоялось.

И он рассказал, как она, оттолкнув жениха, подскочила к братцу, сдёрнула его с лошади и ускакала, невесть куда. Боярин закончил рассказ словами:

— Любит она тя, Егорушка. Ой, как любит! — Осип с улыбкой на устах посмотрел на парня.

— Хде Фёдор?

— Думаю, Федька удрал в деревню. Глухая она называется. Я те дам провожатого, если поедешь за ней.

— Поеду.

— Мы поедем! — поддержал его Камбила.

Лицо боярина засветилось.

— Людишек только возьмите. Там у ейво люди лесные. Звери.