Курьезы холодной войны. Записки дипломата - Тимур Дмитричев

Путь в новое место проходил по приличному асфальтированному, но узкому и плохо очищенному шоссе. Пейзаж был очень однообразный и скучный. Кругом до горизонта простирались бескрайние голые равнинные поля. Совершенно не было видно никаких деревьев. Где-то на подступах к цели нашей поездки далеко в небе возник широкий с ядовитыми оттенками желтовато-зелёный шлейф дыма. Затем появился ещё один, таких же неприятных тонов, а потом мы увидели и источники их происхождения. Это были две невероятно высокие трубы, выше которых мне не приходилось видеть заводские трубы нище в мире пи до, ни после этой поездки. Они стояли, как два одиноких непрерывно дымящих гиганта, в ровной степи и были видны за десятки километров от самих предприятий, к которым относились. Как сообщили местные люди, разносившийся на сотни километров дым этих труб был довольно ядовит, что было видно даже по его цвету, но специалисты, построившие их, будто утверждали, что на такой высоте вред от них якобы был незначительный.

Лекция в этом совсем унылом и непривлекательном городе состоялась после обеда в местном обширном Доме культуры при большом скоплении народа. Здесь тоже обильные вопросы поступали ко мне на сцену в записках, из которых было видно, что люди читают газеты, следят за новостями и слушают, видимо, не только советское радио. Здешняя опять-таки главным образом рабочая аудитория произвела на меня благоприятное впечатление своей заинтересованностью, стремлением понять и разобраться в волновавших её вопросах. Наш скорый ужин с секретарём горкома и его двумя замами прошёл в их столовой, откуда мы сразу поехали на вокзал к вечернему поезду на Оренбург.

В столице области, где была небольшая оттепель, мы были ранним утром. После завтрака в той же гостинице, где я ночевал раньше, у меня была прощальная встреча с секретарём обкома. Он встретил меня как старого знакомого, сказал, что получил очень хорошие отзывы с мест о моих лекциях, поблагодарил за успешную работу и заверил, что непременно в тот же день сообщит об этом в Москву. Перед прощанием он спросил, не мог ли бы я, учитывая, что мой поезд на Москву уходил около полуночи, 343 съездить в важную воинскую часть километрах в шестидесяти и прочитать им лекцию по разоруженческой тематике. Они звонили оттуда и выразили эту просьбу. Я принял это неожиданное предложение с интересом, так как в то время участвовал в женевских раундах переговоров по разоружению, и военная аудитория мне представлялась для этой проблематики особенно подходящей. До самой же поездки секретарь обкома обещал мне экскурсию по историческим местам города с работником краеведческого музея. Мы дружески распрощались.

Вернувшись в гостиницу, я окончательно собрал чемодан, с которым надо было ехать в воинскую часть, откуда предстояло вернуться прямо к моему московскому поезду. Вскоре появился обещанный экскурсовод, и мы направились осматривать город. Погода для хождения пешком была совершенно неподходящая, и мы из машины выходили только коротко. Мой гид, прекрасно знавший историю своего края, интересно рассказывал о заложении крепости Оренбург при Екатерине Великой, о переселении по её указу сюда, на берега реки Яик (Урал), части донских казаков, поднимавших восстания против её правления, где им предписывалось защищать новые границы империи в качестве платы за помилование от казни, о восстании Пугачева, о приезде сюда Пушкина для сбора материалов для «Капитанской дочки» и о событиях Гражданской войны.

С точки зрения городских достопримечательностей было интересно посмотреть на сохранившиеся там в немалом числе старые дореволюционные дома. Большинство из них представляли собой просторные двухэтажные сооружения, у которых первый этаж был сделан из красного кирпича, а верх был деревянным. У каждого был отдельный въезд для лошадей с санями или телегами в большой двор, где размещались сараи, каретная, сеновал, конюшня и другие подсобные помещения. Как правило, эти дома принадлежали зажиточным местным купцам. К сожалению, выглядели все эти постройки очень бедно, поддержанием их внешнего вида и внутренних помещений, по всей вероятности, давно не занимались, и люди жили в них без всяких современных удобств. Они в целом оставляли унылое впечатление. Перед возвращением в гостиницу за чемоданом мы заехали в один из магазинов, где мне удалось купить в подарок жене две столь известные оренбургские шали. Они действительно, как о них издавна говорили, протягивались через обручальное кольцо.

В крупную воинскую часть мы приехали на джипе, который по-военному содержался в великолепном виде. Вся огромная территория этой базы являла собой образец чистоты и порядка. Все помещения были хорошо покрашены и прибраны, дорожки расчищены, загородки стояли ровно, словом, там за всем регулярно следили. Так же безупречно чисто и аккуратно было внутри помещений. Невольно возникала мысль, что мы тоже способны поддерживать чистоту и порядок, но для этого, видимо, помимо должного воспитания требовалось ещё и внедрение дисциплины. На этой базе было просто приятно находиться.

В сопровождении гостеприимного командира части и нескольких офицеров мне сначала показали саму базу и её служебные помещения, знакомство с которыми побудило меня высказать комплименты в адрес моих хозяев. После короткой передышки за чаем в прекрасной офицерской столовой меня провели в большой клуб, где собрались почти все свободные от несения обязанностей офицеры, сержанты и солдаты. Генерал, командующий частью, довольно щедро представил меня собравшимся. Я вышел на невысокую сцену без трибуны или стола президиума перед большой военной аудиторией. В своём выступлении я рассказал им о том, как в то время обстояло дело с гонкой вооружений и её огромной стоимостью, с предотвращением такой гонки в космосе и на других направлениях, с сокращением вооружений и вооружённых сил, с разоружением и как эти проблемы решались на различных международных форумах и переговорах. Некоторые аспекты затрагиваемой в моём выступлении тематики прямо или косвенно касались людей, сидевших в зале, особенно офицерский состав, что, на мой взгляд, объясняло то удивительное внимание, с которым они меня слушали, и массу поступивших на сцену записок с вопросами. В некоторых вопросах и комментариях звучала тревога за возможное сокращение вооружённых сил и потерю в этой связи военной карьеры для тех, кто мог попасть под сокращение, как случилось при Хрущёве. Встреча прошла активно и интересно.

В определённой мере эти вопросы снова поднимались в беседах за состоявшимся после выступления ужином с офицерами части. Надо сказать, что офицерский стол был настолько богат поданными вкусными закусками и блюдами, что я решился спросить у генерала, откуда у них были все эти замечательные продукты, большинство из которых даже в магазинах Москвы появлялись весьма редко. Под весёлый смех своих сослуживцев генерал объяснил мне, что почти все эти продукты выращивались прямо на базе усилиями военнослужащих. Частично питание части пополнялось за счёт налаженной регулярной рыбной ловли в водоёмах и степной охоты. После многих лет плохого снабжения армейским частям было разрешено содержать собственное хозяйство для улучшения рациона питания военнослужащих и облегчения этой заботы для государства. В той далёкой оренбургской части проблему питания решили просто великолепно.

Было уже темно, когда мы с референтом Серёжей в сопровождении двух офицеров отбыли на вокзал Оренбурга. Там я вскоре попрощался с моими местными хозяевами и отправился в обратный путь. Начинался сильный снегопад. Устроившись в своём купе, я заснул, а когда проснулся утром, узнал от проводника, что мы стояли уже часа два в ожидании расчистки заваленных снегом путей. Ждали мы ещё немного, хотя снег продолжал идти, но уже не так сильно. Передо мной снова поплыли грустные зимние пейзажи средней полосы России… В Москву мы прибыли с запозданием на несколько часов. За время несколько напряжённой поездки по Оренбуржью накопилась физическая усталость, от которой я неплохо отошёл благодаря отдыху в поезде. Домой я вернулся с обогащённым багажом знаний о ещё одном уголке нашей огромной страны и с массой новых впечатлений.