Аделия. Позор рода - Татьяна Зинина

И всё же, несмотря на сыпавшиеся градом удары, Рис сумел подняться. А может, ему просто позволили это сделать? Применять дар он не спешил – в отличие от Алдена, ему было что терять. Потому на удары отвечал ударами, защищался, как мог. Но даже при всех своих талантах в боевых искусствах против пятерых боевиков он был почти бессилен.

Вокруг нарастал шум – кажется, за периметром купола собрались люди, но Рис даже не смотрел туда. Он не мог себе позволить отвлекаться, следил за противниками, старался сделать хоть что-то, но смог вырубить только одного из близнецов.

Тогда-то и началось самое страшное.

Алден снова атаковал его энергетическими ударами. Отбросил Риса прямо на границу купола, которая резко оттолкнула эмпата обратно. Дарис тяжело дышал, кровь из рассечённой брови стекала на глаза, левая нога не слушалась, дико болели рёбра, но он всё равно попытался подняться.

– Вот она – твоя сила! – издевательски смеялся Рэм, глядя на своего избитого противника. – Вот она – твоя боевая эмпатия. Нет её!

А в следующее мгновение Дарис почувствовал, будто его бетонной плитой придавило. Да, он понимал, что его атакуют энергией, но это совсем не успокаивало. В лёгких неожиданно закончился воздух. Рис пытался вдохнуть, но не мог. Перед глазами уже вовсю плясали тёмные мушки, сознание медленно уплывало…

В этот момент в его голове будто что-то щёлкнуло. Контроль лопнул, а инстинкт самосохранения, наконец, взял верх. Энергия эмпата хлынула в Алдена, заставив того просто растерянно замереть.

В то же мгновение Рис почувствовал свободу и с жадностью несколько раз вдохнул. Вот только сейчас ни о каком контроле уже не было и речи. Словно раненый хищник, он решил дорого продать свою жизнь, и больше не собирался никого щадить.

Первый ринувшийся к нему боевик, рухнул сразу. Рис просто отключил его сознание. Но вот следующий оказался более устойчивым к внушениям, потому пришлось действовать другими способами. Эмпатический удар, направленый прямиком в висок, тот не выдержал – упал на колени и схватился за голову. С третьим получилось справиться так же просто, как и с первыми.

Зато для Алдена Рис припас особенную месть. Он ведь уже однажды влиял на этого боевика страхом. И сейчас просто усилил это влияние до максимума. Ему было совершенно всё равно, что через пару минут такого воздействия Рэмир уже не сможет восстановиться. Его сознание сгорит…пусть даже тело останется живо.

И тут случилось то, чего Рис боялся больше всего. Сработал чип.

В одно мгновение его тело сковала дикая, раздирающая боль! Он рухнул на пол, мгновенно забыв о Рэме, и с силой сжал зубы, чтобы не закричать. Увы, теперь уже никакая энергия не могла его защитить.

Боль ушла так быстро, как и явилась. Но ощущение реальности возвращалось к Рису медленно и словно нехотя. Сначала он уловил гомон зевак, столпившихся вокруг купола. Потом открыл глаза, и сразу увидел лежащего рядом бессознательного Алдена. И вдруг услышал голос Аделии.

– Это вы сделали?! Не смейте! Я не позволю! – орала она.

И в её словах было столько отчаяния, что эмпат даже нашёл в себе силы перевернуться на бок и найти её взглядом. Делли стояла возле ректора. Она была бледна и дико испугана. Хватала лорда Трелли за руку, но тот только отмахивался. Что-то ей отвечал, но его слова тонули в гуле толпы.

Кое-как поднявшись на колени, Рис оглянулся. Да, сейчас территория купола выглядела по-настоящему жутко. На полу следы крови… и пятеро молодых мужчин, лежащих без сознания.

– Дарис, – долетел до него голос ректора.

– Да, – отозвался эмпат.

– Убери купол.

По счастью, обе пластины обнаружились рядом – Рис легко дотянулся до них, даже не вставая. Но как только деактивировал их, и энергетическая преграда погасла, зеваки как-то очень слаженно отступили назад. Теперь они смотрели на Дариса не просто с испугом, а с настоящим ужасом. Словно на какого-то маньяка.

– Рис, – снова обратился к нему ректор. И на его лице застыло такое скорбное выражение, что эмпат всё понял без слов.

Дарис снова попытался подняться на ноги, но не получилось. Так он и остался стоять на коленях… как когда-то во время оглашения приговора в суде. Вот только теперь уже не на что было надеяться. Рис сам доказал всем, что опасен. А значит, у лорда Трелли просто не осталось выбора.

И что удивительно, сейчас ректор впервые был для него эмоционально открыт. Он не скрывал от Дариса, что ему безумно жаль, что он не хочет этого делать. Но… судьи возложили на лорда Трелли обязанности, и сейчас у него просто не осталось другого выхода.

– По решению суда Союза, приговорившего Дайрона Андариса Эргая к смертной казни, я являюсь его надсмотрщиком, – хрипло проговорил ректор. И при первых звуках его глосса вокруг воцарилась тяжёлая пугающая тишина. – Я же и его палач.

– Не надо, пожалуйста… – сквозь слёзы умоляла его Аделия. – Просите, что угодно. Лорд Трелли, не убивайте его. Он не виноват! Они сами первые напали. Вы же знаете это. Прошу… пожалуйста. Умоляю вас. Не нужно.

– Аделия, – строго сказал ректор, бросив на неё угрожающий взгляд. – Заберите её кто-нибудь. Уведите. Ей не стоит это видеть.

Один из стоящих рядом преподавателей попробовал схватить её за руку, но она отбивалась. Тогда присоединился ещё кто-то. Дельку пытались тащить, да только она не позволила, подарив им по небольшому импульсу.

Аделия выкрутилась, бросилась к Рису… но это уже не могло помочь.

– Прости, – прошептал ректор, глядя в глаза своему подопечному.

И в этот момент Дариса снова скрутило от боли. Но впервые она оказалась настолько сильной, что терпеть её он просто не смог. Сжался. Закричал.

Боль становилась всё сильнее. Он чувствовал, что это убивает его. Что никакой передышки больше не будет. И когда сознание было готово померкнуть окончательно, услышал душераздирающий крик Аделии.

А потом его поглотила темнота.

* * *

Кофе…

Как же дико хотелось кофе. Но медсестра снова заявила, что в моём состоянии бодрящие напитки противопоказаны. Пришлось в очередной раз смириться. Хотя всё моё смирение было плодом большой дозы успокоительного. Я вообще сейчас чувствовала себя этаким облаком, плывущим по небу. Да именно облаком – тихим и безмятежным, которое дико мечтает о кофе.

Не знаю, какими препаратами меня накачали, но я вообще не помнила, как сюда попала. Что со мной произошло? Почему оказалась в этой палате? Когда задавала эти вопросы медицинской сестре, она отвечала, будто всё отлично… и вкалывала мне новую дозу. Не удивительно, что спрашивать я перестала быстро.

Ощущение реальности возвращалось постепенно. Когда за окном сгустились сумерки, я даже смогла вспомнить своё имя и некоторые факты биографии. А ближе к полуночи в моей памяти восстановились все события, произошедшие до сегодняшнего дня. Все… кроме главного.