День Совершенства - Айра Левин

— Да, — ответил Чип. — Несколько снимков, с которыми мне не хотелось бы расставаться.

— Ты извини, но из того, что ты принес с собой, ничего нельзя оставить, — сказал Дувр. — Это правило. — Он поднял с пола ботинки Чипа и посмотрел на него. — Каждый спервоначала чувствует себя не совсем уверенно. Позже — когда ты сможешь правильно оценить происходящее — ты будешь гордиться, что тебе позволили здесь остаться. И кроме того, в этом твой долг.

— Учту, — сказал Чип.

В дверь постучали, и девушка, которая уносила поднос, вошла с синим шелковым балахоном и белыми сандалиями. Она поставила их у изножья кровати.

Дувр с улыбкой сказал:

— Если тебе больше нравится паплон, это можно устроить.

Девушка посмотрела на него.

— Нет уж, — сказал Чип. — Я считаю, что достоин шелкового балахона не меньше, чем любой здесь.

— Вне сомнения, — сказал Дувр. — Ты, Чип, достоин. Увидимся без десяти час, решено?

Он направился к двери с зеленым балахоном и башмаками Чипа. Девушка поспешила открыть ему дверь.

Чип спросил:

— А что случилось с Баззом?

Дувр остановился и грустно поглядел на Чипа.

— Его взяли в '015, — сказал он.

— И сделали инфузию?

Дувр кивнул.

— Еще одно правило? — заметил Чип.

Дувр кивнул и вышел из комнаты.

Тонко нарезанные поджаренные куски мяса в слегка сдобренном пряностями коричневом соусе, некрупные, слегка обжаренные луковки, тонко нашинкованный желтый овощ, какого Чип не встречал на Либерти — Вэнь назвал его «тыквой», — и прозрачное красное вино, менее приятное, чем то желтоватое, что было накануне вечером. Посуда на столе была с широким золотым ободком, столовые приборы были из золота.

Вэнь был в сером шелке; он ел быстро, отрезая куски мяса и отправляя их в морщинистый рот. Мгновенно прожевывая, проглатывал и тотчас натыкал на вилку следующий кусок. Время от времени он брал короткую паузу, отхлебывал вина и прижимал салфетку к губам.

— Все эти вещи существовали, — проговорил он. — Так был ли смысл их уничтожать?

Они находились в просторной и красиво обставленной в стиле Пред-У комнате: белое, золотое, оранжевое, желтое. В углу у сервировочного столика на колесах стояли два номера в белых балахонах.

— Разумеется, на первый взгляд это может показаться несправедливым, — вещал Вэнь, — но наиважнейшие и окончательные решения должны приниматься номерами, не подлежащими лечебным процедурам, а такие номеры не могут и не должны сидеть на унипеках, довольствоваться ТВ и «Пишущим Марксом». — Он улыбнулся. — И даже «Выступлением Вэня перед терапевтами», — сказал он и отправил в рот очередную порцию мяса.

— А почему Братство само не может принимать такие решения? — спросил Чип.

Вэнь пожевал и проглотил, прежде чем ответить.

— Потому что оно на это просто не способно, — сказал Вэнь. — То есть, оно не способно вырабатывать их столь разумными. Если людей не подвергать лечебным процедурам… Впрочем, на твоем острове за примерами ходить не приходится — это подлые, глупые и агрессивные типы, мотивы их поведения чаще всего продиктованы корыстолюбием и ничем иным. Корыстолюбием и страхом. — Он положил в рот луковку.

— Не они совершили Унификацию, — сказал Чип.

— М-мм, да, — согласился Вэнь. — Но после каких сражений! Да и сама Унификация, покуда мы не подперли ее лечебными процедурами, была чрезвычайно хрупкой структурой. Нет, было просто необходимо довести Братство до человеческого совершенства — путем лечебных процедур сегодня, методами генной инженерии — завтра. И для этого должны приниматься соответствующие решения. И на тех, кто располагает соответствующими средствами и интеллектом, лежит огромный долг. Пренебречь этим было бы предательством по отношению к человеческому виду. — Одной рукой он положил в рот очередной кусок мяса, а другой подал знак.

— И частью этого долга является умерщвление номеров в возрасте шестидесяти двух лет? — заметил Чип.

— Ах, вон ты о чем, — улыбнулся Вэнь. — Принципиальный вопрос всегда ставят в упор.

К ним подошли два номера — один с графином вина, другой с золотым блюдом, которое он держал сбоку от Вэня.

— Ты видишь лишь часть картины, — сказал Вэнь, перекладывая с блюда к себе на тарелку кусок мяса с помощью большой вилки и ложки. С мяса капал соус. — То, чего ты не желаешь видеть, — сказал он, — есть неисчислимое количество номеров, которые умерли бы значительно моложе шестидесяти двух, если бы не покой, стабильность и благополучие, которыми мы их обеспечиваем. Задумайся на миг о массе, а не об индивидуумах, составляющих эту массу. Мы даем Братству неизмеримо больше лишних человеко-лет, чем отбираем у него, — сказал он. — Неизмеримо больше. — И он обильно полил мясо соусом и положил еще луку и тыквы. — Тебе, Чип? — предложил он.

— Нет, спасибо, — сказал Чип. Он отрезал кусочек от лежащей на тарелке порции. Номер с графином наполнил его бокал.

— Кстати, — сказал Вэнь, отрезая себе кусочек, — фактический срок смерти сейчас ближе к шестидесяти трем, нежели к шестидесяти двум. И продолжительность жизни увеличится по мере того, как население Земли постепенно будет убывать.

Номеры удалились.

Чип сказал:

— А нерожденных номеров вы приплюсовываете к вашему расчету лет жизни или вычитаете?

— Мы не уходим от реальности до такой степени. Если бы те номеры родились, то не было бы стабильности, не было бы благополучия и, как следствие, не было бы Братства. — Он отправил в рот кусок тыквы, пожевал и проглотил. — Я не думаю, что за один ленч ты сильно переменишься, — сказал он. — Осмотрись, поговори с каждым, покопайся в библиотеке — в особенности интересны банки данных по истории и социологии. Несколько вечеров в неделю я провожу неформальные дискуссии — если уж учитель, то учитель всегда, — походи на них, поспорь, подискутируй.

— На Либерти у меня остались жена с младенцем, — сказал Чип.

— Из чего я могу сделать вывод, — сказал Вэнь с улыбкой, — что они не были для тебя фактором первостепенной важности.

Чип сказал:

— Я рассчитывал вернуться.

— Если хочешь, можно распорядиться, чтобы о них позаботились, — сказал Вэнь. — Дувр говорил, что ты заранее принял некоторые меры.

— Мне разрешат возвратиться?

— Тебе этого не захочется, — сказал Вэнь. — Скоро ты поймешь, что мы правы и, что, находясь здесь, ты исполняешь свой долг. — Он отпил вина и осушил губы салфеткой. — Если мы и не правы в решении второстепенных проблем, то со временем ты сможешь прийти на заседание Высшего Совета и поправить нас, — сказал он. — Между прочим, тебя интересует архитектура и градостроительство?

Чип посмотрел на него и, чуть погодя, сказал: