Что за чушь я сейчас прочитал? - Дэвид Вонг

Джон

Плащ вот-вот собирался полить личинок серой – Джон знал, что у него всего две секунды, чтобы это предотвратить.

Оружия он с собой не взял. К счастью, Вселенная быстро исправила это упущение: отстреливавшийся с берега реки Тед пришил одного из стоявших между Джоном и автобусом плащеносцев, странный дробовик твари взметнулся в воздух и угодил Джону прямо в руки.

Джон прицелился и нажал на курок. Воздух пронзили желтые огненные нити. Он выстрелил плащеносцу прямо в спину. Тот споткнулся, чуть не упал внутрь автобуса, а затем повернулся к Джону лицом.

Малышок.

Джон напомнил себе, что под плащом у твари бронежилет.

Джон прицелился и во второй раз нажал на спусковой крючок, целясь прямо в глупое пухлое лицо. Раздался только холодный щелчок.

Джон отбросил пушку в сторону, разбежался и вскочил на задний бампер автобуса. Оказавшись лицом к лицу с омерзительным детским личиком с крошечными зубами, Джон попытался вырвать пушку из рук плащеносца.

Они сцепились, и Джон почувствовал, как что-то толкает его в ноги. Из задней двери автобуса, неистово извиваясь, выползали гигантские личинки. Плащеносец воспользовался смятением Джона и ударил его в челюсть прикладом пушки. Джон отшатнулся, схватился за плащ, и они оба рухнули в воду.

Я

Личинка пульсировала.

Две чистые раны, из которых я извлек первые пули, превратились в черные дыры и уставились на меня акульими глазами – а за ними скрывался расчетливый, ликующий разум. Я чувствовал, как он разговаривает со мной, насмехается надо мной, обещает мне, что произойдет, как только он освободится от своей оболочки. Он смеялся каждый раз, когда щипцы соскальзывали со снаряда. Ему не терпелось стать свободным, он смотрел на наш мир и видел новую безделушку для игр, беспомощную мишень для пыток.

Я моргнул и попытался сосредоточиться. Оставшиеся две пули засели глубоко – слишком глубоко, щипцами не удастся достать, – и ни одну из них не получилось ухватить достаточно крепко, потому что личинка так и продолжала метаться. К Лоретте присоединился Маркони, но даже вдвоем они не могли удержать моего «пациента» на месте.

Я возился со снарядом, личинка подо мной завывала.

У меня не получалось его достать. Я взглянул на Лоретту, во все глаза смотревшую на меня. Жизнь ее ребенка ускользает из моих дрожащих неумелых рук. Она увидела в моих глазах извинения, а я увидел, как что-то в ней умирает.

В отчаянии я крикнул:

– Забава! А ну сюда!

Она появилась.

– Ты, э-э, видишь, что здесь происходит? По-настоящему. Не только Мэгги, но и…

Она быстро кивнула.

– Помоги мне ее удержать.

– А почему не перевернуть ее?

– И что хорошего?..

Не тратя время на объяснения, Забава растолкала всех и скатила распухшую личинку с дивана на пол, раной вниз.

Два раза шлепнула ее.

Потом снова ее перевернула – на полу лежали, поджаривая ковер, два дымящихся маленьких шарика. Они просто выпали наружу.

Эми

Эми увидела, как падают в воду Джон и плащеносец. Из задней двери автобуса пытались выползти дети – они перелезали друг через друга и звали родителей.

Тед перестал стрелять, и по его поведению Эми поняла, что у него кончились патроны. Эми взбесилась. Как у него могли закончиться патроны? Это же главная его фишка – таскать с собой кучу пуль. Как если бы у интернет-провайдера закончилось все ехидное безразличие.

Тед вытащил нож и, с плеском выскочив из воды, пошел на единственного оставшегося на суше плащеносца, который еще держался на ногах.

Эми снова кинулась к автобусу. Тот опять сдвинулся под напором течения, накренился, едва не сбросив лезших на волю детей в воду. Могут ли они утонуть?

Она крикнула им успокоиться, крикнула, что идет, а потом сзади раздался выстрел – Эми могла поклясться, что на этот раз пуля просвистела у ее уха. Ей показалось, что она даже немного описалась.

Она обернулась и увидела женщину-агента в окровавленной рубашке. Ее имени Эми уже не помнила.

– Вам нельзя причинять мне вред! Помните? Вам все вернется! – крикнула ей Эми.

– Просто отойди в сторону. Неделя выдалась долгая, – ответила та.

Через плечо у нее был перекинут дробовик, который давали Дэвиду в оздоровительном центре, – но Эми предполагала, что теперь он еще и стрелял.

– Может, сейчас и не самое подходящее время для таких вопросов, но как вас зовут? – спросила Эми.

– Белла.

– Послушайте, Белла. Если в них выстрелить, они вылупляются. Это им и нужно!

Агент вздохнула.

– И кто вам это сказал?

– Я не… мы всё выяснили! Вы должны мне поверить!

– То есть эти существа, весь жизненный процесс которых построен на дезинформации, убедили вас, что им нельзя причинять вред, и вы не понимаете, почему я отношусь к этому утверждению скептически? В чем именно заключается ваш план? Глобальный, я имею в виду.

– Я НЕ ЗНАЮ! Не знаю, ясно?

Презрение на лице агента Беллы обожгло ее даже сквозь ливень. Дождь размазал кровавое пятно по ее рубашке, и по краям оно выцвело до розового. Кричали дети. Судя по звукам неподалеку, Тед закалывал закутанную в плащ фигуру.

Агент перехватила дробовик и твердым шагом пошла вперед.

Я

Мы положили личинку обратно на диван. Четыре раны больше не дымились, но и не затягивались. Я провел над ними ладонью и почувствовал то, что, наверное, почувствовал бы астронавт, обнаружив в корпусе корабля трещину во время полета сквозь глухую ледяную пустоту на окраине космоса. Не просто холод – темноту и ощущение, что за ней лежит бескрайняя, безжалостная вечность. Неужели уже слишком поздно? Личинка распухла и теперь напоминала по форме футбольный мяч, она дергалась и натягивала места порезов в жесткой полупрозрачной коже.

– Ну так… – начал я, – не уверен, как вылечить эту… – я почти сказал «тварь», но мать Мэгги стояла рядом и уже и так выглядела сбитой с толку, …эм, хворь.

– Идет ли кровь? – спросил Маркони.

– Нет, это не кровь.

– Кровь же повсюду, – сказала Лоретта.

– Тогда обработайте раны, – ответила Забава. Она посмотрела на Маркони. – Обращайтесь с малышкой, как обращались бы с любым другим пациентом.

Он взглянул на меня. Я пожал плечами. Личинка больше не билась и не выла пронзительно, словно раненая птица. Она просто лежала и тихо, влажно постанывала. Все четыре гранулы в чаше с песком продолжали потрескивать и гореть, фургон наполняло зловоние серы.

Маркони достал из аптечки пачки марли и принялся за работу.