Только мы - Иар Эльтеррус

– Рукописи не горят! – набатом прозвучал чей-то холодный голос. – Тебе ли не знать?

На экране появилось мертвенно бледное лицо, чьи глаза скрывали узкие черные очки. И Виктор задохнулся – но не от страха, а от неожиданности и надежды. Неужели?.. Это он?!. Но как?!.

– Пора! – прямо из экрана протянулась рука в белой перчатке. – Тебе здесь делать больше нечего.

– Эт-то т-ты?.. – Губы писателя, воочию увидевшего своего героя, дрожали. – Пришло время Суда?..

– Нет, – отрицательно покачал головой Палач. – Тебе пришло время уходить.

Виктор нерешительно протянул навстречу свою руку, улыбнулся дрожащими губами, ощутив холод ладони Плетущего Путь, и ступил прямо в экран компьютера.

В опустевшей комнате дымилась непогашенная сигарета в пепельнице и сиротливо стояла недопитая банка пива.

* * *

Где ты теперь, мой товарищ и брат?

Кто-то упал, а кто-то вышел до срока,

И из тех, кто в пути, ни один не вернется назад,

Мы встретимся там, куда всем нам дорога.

Странники, в мире года,

Мы пленники века, сказавшие вечности «да».

Шмендра

Наверное, ни с чем нельзя спутать энергетику полигона, его запах. Но ощутить их могут только свои, чужие не почувствуют ничего, наоборот, испытают ничем не объяснимый дискомфорт – да и неудивительно, им там не место. Полигон не принимает их и всеми силами демонстрирует это. Впрочем, чужие на нем могли оказаться только в том случае, если их привел кто-то из своих. Иначе они бы просто не нашли дорогу сюда. Именно на этот полигон, другие были обычными. В последние годы там часто появлялись те, кто губил саму суть ролевого движения. И воздух там давно уже не звенел. А на этом полигоне – звенел!

К сожалению, не все, кого пригласили, смогли дойти до места – тропинки путали их, выводя обратно. И не сумевшие пройти опускали головы, печально возвращаясь домой – им дали понять, что они здесь лишние. А спорить с полигоном – глупо. На это не решался никто из тех, кто хоть что-то понимал.

Как ни странно, на полигоне царило лето, хотя в окружающем мире была поздняя осень. На большой поляне, окруженной хвойными деревьями, горел почти что пионерский костер – огромный, рвущийся в небо. Вокруг него собралось, наверное, больше двухсот ролевиков в разных прикидах. Они передавали друг другу вино, пиво, водку. Некоторые негромко и печально пели какие-то странные песни, иногда не по-русски, а на каком-то непонятном языке. Может, на эльфийском, а может, еще на каком.

Хоть происходящее и называлось последней ролевой игрой, но на самом деле это игрой не было. Правда, по старой привычке ролевики построили крепость с капищем, но они не играли, да и мастера все понимали. Они были вместе, они были свои.

– Мы плечом к плечу стояли у последнего причала… – тихо звучала старая песня.

Все, кто слышал ее, либо подхватывали, либо молча, сквозь слезы, слушали. Это была последняя их песня в этом преданном людьми мире.

Внезапно из чащи раздался дикий рев, и на поляну вылетел гномий хирд.

– Надо же, самарские гномы прорвались, – заметила Сандра. – Думала, они уже того… Эй, пива хотите?

– Когда это гномы от пива отказывались?! – радостно взревел Румир, предводитель хирда. – Привет, народ!

Гномы, тут же найдя знакомых, быстро рассосались по всей тусовке. Многие не видели друг друга годами, им было, что сказать и чем поделиться. Помянули тех, кто не дожил, и пожелали им родиться где угодно, но только не здесь. Хотя все уже понимали, что этот мир обречен, в нем уже никому не родиться.

Кто-то захотел поднять тост за то, что ТАМ, но не успел. Резко похолодало, затем потемнело, и из сгустившегося мрака вышла та, что долгое время была кумиром всех темных, и все же смогла прорваться сюда, хотя ее не предупреждали о последней игре.

– Ну что, народ, не ждали?! – весело рассмеялась она, глаза полыхнули первозданной Тьмой. – И да пребудут с нами Тьма и Свет!

Кто-то негромко начал произносить чеканные слова известного в узких кругах сонета, голос за голосом подхватывали их:

Тинктурой слов исторгнутый из снов

Каких богов, трепещет мир на грани

Небытия? Учение пресно,

Усилья тщетны. Как заноза в ране,

Бесцелен путь. А истина проста,

Единый сонм смыкающихся истин:

Кто чужд земной и неземной корысти, —

Лишь те войдут в небесные врата.

Лишь те познают Бездну и Полёт,

Лишь те, в ком Пламя Вечности поёт,

Сжигая в пыль бессмысленности граммы.

И болью, возведенною в экстаз,

В них прорастает звонкий парафраз:

Я – мудрость фарса. Я – наивность драмы.

Затем на поляне воцарилось недолгое молчание, все понимали – пора. Первая снова ступила вперед, и в сгущающуюся тьму упали тяжелые слова:

– Я начинаю исход! Наше время здесь истекло.

Что-то изменилось вокруг, мир как бы поблек, превратился в собственную тень и его границы размылись. А затем поляну вдруг пронзила полоса Света, затем полоса Тьмы, разделившие все вокруг надвое. И в эти полосы начали один за другим, а иногда и просто в обнимку уходить последние ролевики. Не прошло и пяти минут, как поляна опустела навсегда.

Полигон удовлетворенно вздохнул и умер.

Будет день – впервые за много лет

Не откажут крылья и боль пройдет.

И простив ненужность свою земле,

Вновь начнешь оборванный свой полет.

Мистардэн

Не слишком большая яхта под названием «Ричард» отдала швартовы и под мерный гул двигателя неспешно потянулась к выходу из гавани, осторожно обходя другие корабли. На ее палубе стояли трое – Назгул, Белое Перо и Томас. Красный Орк был за штурвалом – ему единственному из всех доводилось ходить под парусами в юности. Поначалу, когда индеец с прокурором только добрались до Лонг-Бич, они хотели нанять какого-нибудь опытного моряка, сомневаясь в своих способностях провести яхту по океану. Однако затем сообразили, что могут определять координаты с точностью до метра через ноосферу, не пользуясь никакими приборами. Подумав, все четверо согласились с тем, что цивилы на борту им не нужны – мало ли что этому самому цивилу в голову взбредет, когда он поймет, с кем связался. Благо, управление яхтой было полностью автоматическим, и с ним вполне мог справиться один подготовленный человек. Вот и пришлось Красному Орку срочно брать платные уроки у яхтсменов – выручила абсолютная память. Из-за этого потеряли два дня, и теперь стремились их наверстать.

Рагнар с компанией уже вылетели в Лиму, а оттуда им придется добираться в Гонолулу через Лос-Анжелес – риск, конечно, но выбора не было, посколько прямых рейсов не имелось. Осталось надеяться, что они достаточно изменили свою внешность. Документы им передал Лазарь, как всегда неожиданно объявившись в Санта-Крузе, где четверо Повелителей дожидались возможности купить местные документы. Партизаны провели их в Боливию, попытались помочь достать нужное, но не смогли – это дело было на откупе у наркомафии. Поэтому когда Лазарь вывалил на стол пачку русских паспортов и пробурчал: «Выбирайте», воцарилось недолгое молчание. Как выяснилось, это были паспорта ушедших ролевиков. И Лазарь мало того, что добыл сами документы, но еще и ухитрился проштамповать их, переместившись к границе страны и поставив у пограничников визы и отметки о въезде в Боливию, чтобы у местных властей не возникало лишних вопросов. Впрочем, с его способностью телепортироваться куда угодно это не составило особых проблем, разве что пришлось несколько раз прыгать туда-сюда, меняя свое лицо в соответствии с фотографией в очередном паспорте. Да и добыть справки о прививках против желтой лихорадки оказалось непросто. Все это позволило Рагнару, Сабуро, Шломо и Рикардо в тот же день вылететь в Перу, куда, слава Богу, визы не требовались. Они надеялись, что в Лос-Анжелесе не обратят пристального внимания на русских туристов, транзитом летящих отдыхать на Гаваи, тем более что на себя они сейчас были непохожи.