Так говорил Заратустра - Фридрих Ницше

Все это продолжалось довольно долгое время, а быть может, напротив, короткое: ибо на самом деле для подобных вещей вообще нет времени на земле. Между тем в пещере Заратустры проснулись высшие люди и собрались устроить своего рода шествие — выйти навстречу Заратустре и произнести утреннее приветствие: ибо проснувшись, они обнаружили, что среди них его нет. Но когда подошли они к выходу из пещеры и стал слышен шум их шагов, лев насторожился, и вид его стал грозен; он разом отпрянул от Заратустры и, дико рыча, прыгнул к пещере; а высшие люди, услышав рык его, вскрикнули в один голос, ринулись назад и мгновенно исчезли.

Сам же Заратустра, пораженный и рассеянный, не понимая, в чем дело, поднялся с камня, удивленно оглянулся, вопрошая сердце свое и, опомнившись, увидел, что он один. «Что же слышал я? — наконец произнес он медленно. — Что только что приключилось со мной?»

И вот — память вернулась к нему, и он мгновенно постиг все, что произошло между вчерашним и сегодняшним днем. «Вот тот камень, на котором я сидел вчера утром, — сказал он, поглаживая бороду, — сюда подошел прорицатель, здесь же услышал я в первый раз тот крик, который слышал только что, великий крик о помощи.

О высшие люди, это вашу беду предсказал мне вчера утром старый прорицатель,

вашей нуждой хотел он искусить и соблазнить меня: „О Заратустра, — говорил он мне, — я пришел, чтобы ввести тебя в твой последний грех“».

«В мой последний грех? — гневно воскликнул Заратустра, рассмеявшись собственным словам, — что же было уготовано для меня как последний грех?»

И вновь Заратустра ушел в себя, и снова в раздумье опустился на камень и погрузился в размышление. Вдруг вскочил он.

«Сострадание! Сострадание к высшему человеку! — воскликнул он, и лицо его потемнело и стало суровым. — Ну что ж! Этому — было свое время!

Мое страдание и сострадание мое — что мне до этого! Разве к счастью стремлюсь я? Я стремлюсь к делу своему!

Вперед! Явился лев, близко дети мои, созрел Заратустра, настал мой час:

Это мое утро, мой день загорается: вставай, поднимайся, Великий Полдень!»

Так говорил Заратустра, покидая пещеру свою, сияющий и сильный, словно утреннее солнце, восходящее из-за темных гор.

Это произведение Ницше создано в период с 1883 по 1885 г. Первая часть написана в феврале 1883 г. в течение десяти дней и издана в мае того же года под названием «Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого». Вторая и третья части были написаны в столь же короткий срок (вторая — в июле 1883 г. и вышла в свет в августе, третья, завершенная в январе 1884 г., — опубликована в марте), и только над четвертой частью Ницше работал урывками, с осени 1884 г. по февраль 1885 г. В марте 1885 г. сорок экземпляров четвертой части книги были напечатаны на правах рукописи на средства автора, так как Ницше после долгих колебаний и поисков издателя отказался от идеи ее опубликования. Сестра философа, Элизабет Фёрстер-Ницше, свидетельствует: «К этой части своей книги (ее рукопись снабжена пометкой „Только для моих друзей, не для широкой публики“) он относился как к чему-то глубоко личному, и те немногие, кому она была вручена, были связаны обетом строжайшей тайны… Сорок экземпляров этой части… предназначались в подарок „тем, кто это заслужил“. И только семь он раздал, придерживаясь этой точки зрения — так одинок, так непонят был он в то время».[1]

Свои взгляды на мораль, получившие в этой работе наиболее полное выражение, Ницше не случайно вкладывает в уста Заратустры, реформатора древнеиранской религии, жившего предположительно в VII веке до н. э. Вот что он пишет по этому поводу в своей автобиографии «Ессе Homo» (1888 г.): «Никто не задал мне вопрос, а его следовало бы задать, что означает имя Заратустры именно в моих устах, в устах первого имморалиста: ибо как раз то, благодаря чему этот перс занимает столь исключительное положение в истории, прямо противоположно моим воззрениям. Заратустра первым увидел в борьбе добра и зла тот главный рычаг, управляющий движением вещей, — это он осуществил переработку моральных понятий в метафизические, каковыми являются сила, причина, цель в себе. Но такой вопрос, если бы он был мне задан, уже содержит в себе ответ. Заратустра создал это роковое заблуждение, мораль, следовательно, он должен быть первым, кто познал его. Не только потому, что его опыт шире и многообразнее, чем у любого другого мыслителя,… гораздо важнее то, что Заратустра правдивее их всех. Его учение, и только оно одно, провозглашает правдивость высшей добродетелью… Говорить правду и хорошо стрелять из лука — такова персидская добродетель. — Понимают ли меня?.. Самопреодоление морали посредством правдивости, самопреодоление моралиста, когда он становится своей противоположностью — становится мной — вот что означает в моих устах имя Заратустры».

Книга неоднократно переводилась на русский язык. Последний из опубликованных переводов вышел в 1915 г. Однако, как отмечает A. A. Яковлев в предисловии к сборнику «Сумерки богов» (М., Издательство политической литературы, 1989. С. 7.), дореволюционные переводы Ницше явно неудовлетворительны. Их авторы, столкнувшись с неординарным философским мышлением, в котором стиль и форма изложения существенны для раскрытия содержания,[2]осуществляли не столько перевод, сколько подстрочник (к тому же недостаточно корректный), передающий лишь букву, но не дух оригинала.

В предлагаемом новом переводе были учтены недостатки предшествующих, а также современный опыт философского и филологического изучения богатого наследия Ф. Ницше.

Перевод выполнен по изданию: Nietzsches Werke. Bd. 7. — Alfred Kröner Verlag in Leipzig. 1918.

Владимир Рынкевич

Быт. — Бытие

Деян. — Деяния Апостолов

Евр. — Послание к евреям

Еккл. — Книга Екклезиаста или Проповедника

Иоан. — Евангелие от Иоанна

Иона — Книга пророка Ионы

Исх. — Исход

Лук. — Евангелие от Луки

Матф. — Евангелие от Матфея

1 Петр. — Первое послание Петра

Пс. — Псалтирь