Человек с поезда - Рейчел Маккарти Джеймс

Есть основания полагать, что в Эллсуорте он спрятал вблизи железной дороги чистую одежду, чтобы переодеться после убийства. Возможно, он проделал такой же фокус и в Виллиске: чья-то одежда была обнаружена в реке вблизи того места, куда собаки-ищейки вывели людей, преследовавших убийцу. В 1903 году он к таким уловкам, похоже, не прибегал, но затем в какой-то момент осознал, что, если кто-нибудь увидит его в запачканной кровью одежде, это может кончиться для него очень плохо. Поэтому со временем маньяк стал предпринимать соответствующие меры предосторожности.

Став организованным убийцей, «Человек с поезда» уже ничего не брал с места преступления – ничего. Он понимал, что, если при нем найдут хоть что-то, связанное с убийством, ему конец. В те времена многих, очень многих людей казнили только потому, что обнаруживали у них какой-то предмет, принадлежавший убитому. Деньги у маньяка были – как-никак он работал. Возможно, он и крал деньги в каких-то других ситуациях, но с места преступления не брал их никогда.

Поначалу он оставлял кровавые отпечатки пальцев на рукоятке топора. Затем стал их смывать. Это говорит о том, что он читал газеты и знал, что происходит в мире. Его методы менялись.

Я не сразу сообразил, что маньяк совершал преступления не просто вблизи железной дороги, но зачастую рядом с пересечениями двух и более линий. Это увеличивало вероятность того, что ему удастся быстро сесть на поезд. Такая деталь стала характерной для его действий с 1903 года.

Не могу быть в этом полностью уверен, но предполагаю, что этому трюку он научился у бродяг. Сам «Человек с поезда» бродягой не был, но, по всей вероятности, периодически с ними контактировал, и временами довольно тесно. Многие из них были мелкими воришками, а некоторые – возможно, и не просто мелкими воришками. Так или иначе, они, скорее всего, говорили о том, как не быть схваченными. Готов поспорить, многим из них было известно, что быстрее всего уехать с места преступления можно с какого-нибудь полустанка на пересечении железнодорожных веток. Человек же, долго слоняющийся по платформе в ожидании поезда, поневоле привлекает к себе внимание. Впрочем, при таком образе жизни, как у бродяг, подобный опыт вполне очевиден.

А сейчас я скажу вам нечто такое, что покажется вам невероятным. Я полагаю, что на самом деле «Человек с поезда» оставлял деньги на месте преступления. Я имею в виду не то, что он их не брал. Нет, я о другом: он вынимал деньги из собственного кармана и клал их куда-нибудь на видное место.

Знаю, это покажется глупостью – оставлять деньги в доме, который потом подожжешь. Но не забывайте: «Человек с поезда» был ненормальным. Да, он был чрезвычайно рационален в том, как избежать риска, но его поступки были продиктованы неконтролируемым гневом, перераставшим в ненависть ко всем и вся. Видите ли, мне кажется, что в репортажах с мест преступления я слишком часто встречал фразу о «лежащих на виду деньгах». Не исключено, что маньяк специально оставлял деньги в залитой кровью комнате, чтобы показать свое презрение к ним – а следовательно, и к обществу в целом. Я понимаю, что это звучит неправдоподобно.

Мы не знаем точно, когда преступник начал переносить с места на место лампы, но у меня сложилось впечатление, что он поступал так с самого начала. Впрочем, такая привычка могла выработаться у него со временем. Но если это было импульсивное действие, вызванное какими-то психологическими причинами, то оно, скорее всего, было встроено в схему действий маньяка изначально. Во всяком случае, ему нравилось это делать. Наверное, ему приятно было бродить по полутемному дому с лампой в руке, предвкушая то, что он собирался совершить. Во всяком случае, в 1898 году он уже это делал.

Что касается его привычки плотно закрывать ставни и занавешивать окна, то это легко объяснить стремлением максимально обезопасить себя. Хотя не исключено, что это давало ему ощущение комфорта. Во всяком случае, плотно занавесив окна, он получал возможность после совершения преступления спокойно бродить по дому с зажженной керосиновой лампой в руке, изучая дом и разглядывая результаты своей кровавой «работы», перетаскивая тела с места на место. Разглядеть с улицы движущееся внутри дома пятно света при закрытых ставнях и задернутых занавесках было невозможно.

Я считаю, что характер действий «Человека с поезда» был обусловлен действием шести факторов. С течением времени они претерпели некоторые изменения.

Во-первых, на убийства его толкали злоба и ненависть. Скорее всего, в детстве он подвергался жестокому обращению, да и когда стал взрослым, вероятно, не пользовался всеобщей любовью. Он был низкорослым, уродливым, жалким ублюдком, жизнь которого была тяжела и полна лишений, – и при этом обладал недюжинным умом и другими положительными качествами, такими, как трудолюбие и умение планировать свои действия.

Во-вторых, его сексуально привлекали юные девочки, а возможностей получить половое удовлетворение он не имел. Думаю, он стыдился своих желаний.

В-третьих, совершая преступления, он наслаждался приливом адреналина. Да, ему нравилось, когда под влиянием страха в крови резко возрастало содержание этого гормона. В эти моменты у него обострялись зрение, слух, обоняние, осязание – ничто другое не давало ему подобных ощущений. Когда он обдумывал следующее нападение, это тоже его возбуждало. Совершив задуманное, он снова и снова прокручивал в голове все, что сделал, и получал от этого наслаждение. Вероятно, некоторые случаи вызывали у него разочарование, как, например, в Паоле, другие же были предметом гордости и восхищения. Именно поэтому я считаю, что «Человек с поезда» совершал свои злодеяния не под воздействием алкоголя – он притупляет ощущения. Кроме того, употребление алкоголя наверняка заставило бы маньяка делать ошибки – а он совершал их нечасто.

В-четвертых, я полагаю, что совершаемые им преступления давали «Человеку с поезда» ощущение превосходства над другими людьми. Полицейские часто говорят, что преступники считают себя умнее других. Мне кажется, что это чушь, но в данном случае все так и было. «Человека с поезда» часто унижали, обижали, ему казалось, что жизнь к нему несправедлива. Он видел окружающий мир в черном цвете, и на то у него были свои причины. Он был далеко не глупым человеком, и я считаю, что, убивая, «Человек с поезда» тем самым доказывал самому себе, что он умнее других. И лучшим доказательством для него было то, что ему удавалось одно за другим совершать страшные преступления и при этом не попадаться.

В-пятых, важным, а может, и главным стимулом для маньяка было ощущение власти над мертвыми телами. Разумеется, более всего его привлекали тела девочек-подростков, но сейчас я имею в виду не это. В этой книге мы много раз упоминали о том, что преступник перетаскивал трупы с места на место. Нередко он убивал обитателей дома в одной комнате, оставляя в ней лужи крови, но в итоге тела обнаруживали в других помещениях дома. Часто маньяк придавал трупам какие-то особенные позы, убивал людей рядом с домом, а затем волок их внутрь. Казалось бы, для этого не было каких-то видимых причин. Но в том-то и дело, что «Человек с поезда» любил демонстрировать свою власть над чужими телами. Ему нравилось трогать их, приподнимать и передвигать.