Мое сердце - Бертрис Смолл

Виллоу, как и обещала, пришла в костюме прекрасного английского весеннего дня. Платье из бледно-зеленого атласа, перед юбки представлял собой настоящий луг из желтых и белых цветов. Поперек юбки резвились маленькие серебряные овечки, а в темных волосах приютилось крохотное золотое птичье гнездышко с полным набором птенцов, выточенных из драгоценных камней. Рядом с ней стоял ее муж, одетый, как она и говорила, в черный бархат.

Алекс, верный своему слову, пришел в полном облачении шотландского горца, и единственной его уступкой обряду праздника была маска на золоченой палочке, которая должна была быть у каждого из гостей. Но застыть с открытыми от удивления ртами всех заставила все-таки Велвет, появившаяся действительно в костюме огня. Это было не просто платье в обычном понимании этого слова, как у ее сестры и невестки. Велвет надела какую-то невообразимую мешанину из развевающихся одеяний разных оттенков алого, красного, золотого и оранжевого, переливавшихся и переходивших из одного в другой так неожиданно, что трудно было сказать, где кончается одно и начинается другое. На шее поблескивало горящее огнем рубиновое ожерелье, а в ушах пламенели такие же серьги.

— Ты не можешь появиться на людях в таком виде! — запротестовала Виллоу, — Это самый неприличный костюм, какой я когда-либо видела. Святая Дева Мария! Даже твои ноги видны!

— Не будь брюзжащей старухой, Виллоу, — заявила Велвет. — На мне надеты алые шелковые чулки. — Она вытянула весьма изящную ножку, обтянутую красным шелком. — Посмотрите! — Ее подвязки, усыпанные гранатами, ярко вспыхнули на свету.

— Еще того хуже! — воскликнула Виллоу.

— Я не могу быть огнем в закрытом платье и с валиками на бедрах, Виллоу. Это слишком просто. Огонь должен изящно скакать и струиться.

— Мне кажется, она выглядит весьма оригинально, — сказал Робин. Его зеленые глаза загорелись от удовольствия. — У меня определенно нет никаких возражений против ее костюма, и я так понимаю, Алекс, что у тебя тоже, иначе мы не увидели бы здесь Велвет в этом ее очаровательном наряде.

Алекс позволил себе лениво и одобрительно пробежать глазами по своей жене.

— Она гораздо больше одета, Виллоу, чем вы, с вашим весьма глубоким вырезом.

— Конечно, — согласился лорд Альсестер, намеренно заглядывая в декольте своей жены. — Кроме того, думаю, Велвет выглядит очень привлекательно.

Виллоу в отчаянии воздела руки. — Не могу даже представить, что скажет королева, — разволновалась она и, поджав губы, замолчала.

Королева, однако, была очарована оригинальностью костюма Велвет и долго хвалила ее. При дворе не было мужчины, который полностью не согласился бы с проницательным суждением ее величества, и Алексу неоднократно приходилось сдерживать свой горячий нрав этой ночью. Женщины разделились на тех, кто был согласен с королевой, и тех, кто спрятал свою зависть за несогласием, выражающимся в неодобрительно сдвинутых бровях и шокированном виде от столь необычного наряда графини Брок-Кэрнской.

Мэри де Боулт была среди последних. Она пришла в костюме английской розы, но выбрала для платья темно-красный цвет и слишком поздно поняла, что он придает ее мелочно-белой коже мертвенный оттенок. Она выглядела бы гораздо лучше, остановись на чисто-розовом материале, как ее и пыталась уговорить ее портниха. Если к этому еще добавить, что платье было напрочь лишено оригинальности, так как в зале порхала как минимум еще целая дюжина таких же роз, то становилось понятным, что расстройство леди де Боулт было полным, особенно на фоне обсуждавшегося всеми костюма Велвет.

— Я просто потрясена тем, что лорд Гордон вообще позволил своей жене появиться в таком странном наряде, но, в конце концов, он ведь всего лишь грубый и дикий скотт, — сказала она злобно.

Граф Эссекский обернулся и пригвоздил даму к месту свирепым взглядом.

— Мадам, — сказал он, — боюсь, что ваше недовольство произрастает из того, что Александр Гордон использовал вас только для того, чтобы позлить Велвет. Да и как он мог вообще серьезно заинтересоваться вами, если он уже был обручен с ней?

Мэри де Боулт задохнулась и онемела от оскорбления, и прежде чем нашлась, что ответить, Эссекс уже отвернулся от нее, а те несколько человек, что собрались было вокруг нее, моментально растворились в толпе, пробормотав какие-то бессвязные извинения. Рассерженная и оскорбленная, она поклялась отомстить. Эссекс был прав. Алекс просто использовал ее. Он самый восхитительный мужчина из всех, кого она знала. Но он забыл, что она тоже живое существо. Он просто использовал ее в своих целях. А она даже не смогла завлечь его в свою постель, что для нее вообще было неслыханным делом. Мужчины всегда стремились овладеть ею. Он за это заплатит! Святой Боже, он заплатит сторицей! И эта горделивая, высокомерная стерва, на которой он женился, заплатит тоже!

Мэри де Боулт отыскала своего мужа.

— Поехали домой, — скомандовала она. — Я себя плохо чувствую.

Клиффорд де Боулт был почти на двадцать лет старше своей жены. Его первая супруга умерла бездетной после более чем пятнадцати лет брака. У него не было особых иллюзий и насчет Мэри, когда он женился на ней. Ей в то время было пятнадцать, и она происходила из многодетной семьи. Он отметил для себя ее цветущий вид и понадеялся, что она окажется плодовитой, что она быстро и доказала, родив ему за четыре года четырех здоровых детишек. Сейчас у него три сына и дочь. Она выполнила свою часть соглашения, и теперь он выполнял свою, позволяя ей проводить часть года при дворе и закрывая глаза на ее маленькие флирты до тех пор, пока они не выходили за рамки приличий. Он надеялся, что жена не сделала его рогоносцем, и вызвал бы на дуэль любого, кого заподозрил бы в интимной связи со своей Мэри, ибо по-своему он любил ее.

Наклонившись, он заботливо спросил:

— В чем дело, моя дорогая? — От всего этого шума и дыма у меня разболелась голова, — пожаловалась она. — Я думала, у каминов в Линмуте тяга лучше.

Он не заметил никакого дыма, и даже, наоборот, у него сложилось впечатление, что большой зал проветрен очень хорошо. Но Мэри без причины никогда не отказывала себе в удовольствиях, и он принял все сказанное за чистую монету.

— Я испрошу у королевы разрешения уехать, — сказал он и поспешил выйти.

Мэри де Боулт посмотрела в тот угол комнаты, где стоял Алекс Гордон со своей женой. Любовь, сиявшая на его лице, когда он наклонился к Велвет, чтобы что-то ей сказать, заставила Мэри почувствовать почти физическую боль, так велика была ее ревность. «Почему он так счастлив, а она почти теряет сознание от сердечной боли?»— со злостью подумала она. Ее ненависть все росла, она уже почти задыхалась от нее, и тогда леди де Боулт прошептала про себя:

— Чтоб ты сдох, Александр Гордон! Чтоб ты сдох! Велвет внезапно вздрогнула.

— Ты замерзла, дорогая? — тревожно спросил Алекс. — Эти твои шелка, конечно, ничуть не греют.

— Нет, Алекс. Просто вдруг у меня на душе стало как-то тревожно. — Она сама была в замешательстве. На какое-то мгновение она вдруг ощутила чью-то ужасную, гнетущую ненависть, направленную на нее и Алекса, но, оглянувшись вокруг, не увидела никого, от кого могла исходить злая сила. Она стряхнула с себя тревогу и попыталась сосредоточиться на празднике. Разве не она — королева бала, центр всеобщего внимания? Во всем зале этим вечером не было ни единого человека, который не восхищался бы ее карнавальным костюмом.