Дело Тутанхамона - Кристиан Жак

– Лето кончается… – вздохнула Эвелина.

– Вы уже говорили с матерью?

– Вся моя родня против! Если мы поженимся, мама перестанет оплачивать раскопки.

– Это ее последнее слово?

– Да. Она видит в вас друга отца и продолжателя его дела, но не более.

– В таком случае почему меня здесь еще терпят?

– Я настояла на том, чтобы вы остались. Я все равно пойду за вами, Говард!

– Этот мезальянс погубит вас! Вы – дочь аристократа, я вам не пара!

– Но я ведь не прошу вас на мне жениться!

Эвелина вскочила, схватила его за руку и потянула за собой. По листве прошелся ветерок. День клонился к вечеру, солнце золотило белое платье, брошенное на куст боярышника.

Археология, административные хлопоты, интервью, дележ находок, официальные визиты, переговоры – все навалилось на Картера. Он прибыл в Каир восьмого октября 1923 года. Тихой осенней порой даже нищие кварталы смотрелись очаровательно, однако без графа Картер чувствовал себя здесь неспокойно. Он знал, что очень уязвим, однако в Англии больше не мог оставаться, особенно после того, как в сентябре внезапно скончался брат графа Карнарвона Одри Герберт. Его странная внезапная смерть стала новым звеном в цепи несчастий, и публика окончательно поверила в то, что проклятие тяготеет над всеми, кто имеет хоть какое-то отношение к гробнице Тутанхамона.

Путь Картера лежал в Управление раскопками и древностями. Сравнительно недавно граф одержал здесь победу над Лако. Говард знал, что ему это не под силу.

Каково же было его удивление, когда директор принял его ласково:

– Ваша команда в сборе?

– Мы вместе прибыли из Триеста.

– Какова воля леди Альмины?

– Продлить концессию.

– Это вполне законно! Смею ли я надеяться, что вы будете в прежней должности?

– Да, конечно. Но мне необходимы условия для работы! Предлагаю на время расчистки погребальной камеры закрыть гробницу для посетителей.

Лако поморщился:

– Ой, как некстати… Вот, взгляните! – Он указал на две внушительные стопки писем. – Высокопоставленные египтяне просят разрешить им осмотреть гробницу. Пишут и пишут! Гробница, мол, принадлежит Египту, и мы не имеем права ее закрывать.

– И тем не менее она будет закрыта, – стоял на своем Картер.

– Граф был куда более сговорчивым! Вы ставите меня в трудное положение. Что прикажете отвечать?

– Что только я уполномочен пускать в гробницу посетителей.

Лако что-то себе пометил.

– Насколько я помню, – продолжал он, – срок вашего контракта с «Таймс» скоро истекает?

– Мы его продлим! Руководство «Таймс» уже подписало соглашения с другими изданиями. Я зачислил их корреспондента, Артура Мертона, в свою исследовательскую группу.

– Но это безумие!

– Напротив. Он разбирается в археологии и достоверно информирует общественность!

– Боюсь, египетская пресса взбеленится!

– В виде исключения они по-прежнему будут бесплатно получать от нас сообщения.

– Хорошо. Приходите завтра!

* * *

Картеру не терпелось вернуться в Долину и вновь почувствовать ее суровое очарование. Подумать только, скоро ему предстоит увидеть фараона! Каир был чересчур большим и шумным городом. Говард ощущал себя здесь муравьем. Он боялся, что без графа не сумеет противостоять проискам Лако.

Картер поднялся на холм, к городской крепости, и залюбовался пустыней, отступавшей под натиском растущего города. Как он обожал этот незыблемый пейзаж, звучавший как призыв к бессмертной, неподвластной человеку тайне! Ни пронзительный ветер, ни неприступные, обрывистые скалы не заставят его отказаться от полной загадок кочевой жизни. Когда тайна фараона будет раскрыта, он уедет в пустыню вместе с Эвой.

* * *

На следующий день красивое лицо Лако оказалось менее любезным. Он нервно барабанил пальцами по столу.

– Мне так неловко перед вами, Картер, – начал он.

– Что случилось?

– Некоторые сотрудники Управления против того, чтобы продлевать вашу концессию. Я должен уважать их мнение. Мой принцип – справедливость!

– А в чем, собственно, дело?

– Присутствие журналиста Мертона в вашей исследовательской группе выглядит сомнительно! Более того, ваше нежелание пускать в гробницу посетителей и то пренебрежение, которое вы выказываете по отношению к местной прессе, может вызвать очередной скандал.

– Это смехотворно! Они получают официальные сообщения!

– Вас обвинят в нелюбви к Египту и в собственническом отношении к гробнице.

– Да как же я могу не любить Египет? Я здесь живу с восемнадцати лет! Египет стал моей родиной, господин начальник! Здесь вся моя жизнь!

– Давайте обойдемся без высоких слов! Что насчет посетителей?

– Но ведь они хотят попасть в гробницу только из снобизма! Для них это балаган! Неужели вы потребуете, чтобы я прерывал свою научную работу для того, чтобы кто-то мог развлечься? Подписывайте договор, и точка! Мне нужно в Долину.

Лако взял со стола папку.

– Посмотрим! Я поговорю с министром.

* * *

Министр общественных работ Абд эль-Хамид Паша слыл настоящим бонвиваном, любителем банкетов и сиест. Спокойный, плавный путь наверх основывался на его покладистом, веселом нраве. Он ненавидел ссориться, был прирожденным дипломатом и улаживал все свои дела, нахваливая собеседника. В душе он страшно боялся независимости Египта, однако делал вид, будто поддерживает патриотов.

Лако застыл в поклоне.

– Что за тонкое дело вы хотели обсудить со мной, мистер Лако?

– Концессию графа Карнарвона.

– Разве это еще не улажено?

– К сожалению, нет, господин министр! Картер слишком упрям. Он не желает уступить ни одному нашему требованию, каждое из которых, впрочем, совершенно обоснованно!

– Я слышал, что он очень сведущ в своем деле.

– Совершенно верно, господин министр! Однако он нелюбезен с местной прессой и вашими высокопоставленными соотечественниками, желающими осмотреть гробницу.

– Он англичанин?

– Да.

– Англичане нам нужны.

– Конечно, но…

– Спорить с мистером Картером – значит досаждать английскому посланнику и навлекать на Египет недовольство Великобритании!

– Но эксклюзивный контракт с «Таймс» оскорбителен для египтян!