Фантом. Последние штрихи - Томас Тессье

сам создавал свое настоящее. Одного этого достаточно, чтобы довести взрослого человека до состояния ужаса и приятного волнения. Впервые в жизни я не имел ни малейшего представления о том, на что способны деньги: они не столько дают свободу, сколько швыряют вас в глубины ваших собственных желаний. Я испытал их действие на себе, пусть и ограниченное время, и смог увидеть, как они могут разрушить человека. Сколько людей, приговоренных к свободе быть собой, ничего в ней не находят? Я играл с огнем даже сейчас. Лондон преподал мне урок о самом себе. Неужели я вуайерист? Я сидел в баре и смотрел стриптиз, но на самом деле я наблюдал за тем, как моя прошлая жизнь отдаляется от меня, словно литосферная плита. Лондон – мое пип-шоу, а я его участник.

Но это было фальшивое ощущение. Я знал, что, когда время и деньги подойдут к концу, мне придется вернуться в реальный мир и зарабатывать на жизнь. С другой стороны, одного крошечного глотка мне достаточно, и я унесу его с собой в могилу. Я не был уверен в том, что смог бы жить свободно до конца своих дней, что смог бы справиться с этой свободой. Этого отпуска мне хватит с лихвой.

После школьницы на сцену вышла медсестра, за ней выступили две горячие монашки, а потом – продавщица нижнего белья. Каждый номер вызывал дикий восторг у публики, и после выступления девушки позволили клиентам угостить их напитками. Арабы, освободившиеся на время от строгих правил ислама, пригласили к себе за столик монашек и школьницу – идеальная комбинация. Бизнесмен с немецким акцентом завязал серьезный разговор с медсестрой – быть может, они обсуждали гидроколонотерапию. Я не мог ударить в грязь лицом, а поэтому, когда ко мне подошла продавщица нижнего белья, предложил ей выпить. Она время от времени кидала взгляд на свое отражение в зеркале за стойкой бара, словно ее внешность могла измениться без предупреждения.

– Неужели у всех мужчин одинаковые фантазии?

Я решил начать разговор из вежливости и в то же время узнать экспертное мнение. Таким образом можно было избежать наигранной романтической болтовни, типичной для подобных мест.

– Вам не понравилось шоу? – Моя собеседница выпила коктейль с шампанским (десять фунтов) одним залпом. – Эти номера очень популярны. А что бы вам хотелось увидеть? Что-нибудь пожестче? Немного поизвращеннее? – Она ободряюще улыбнулась.

– Как вам такая фантазия? – начал я. – Вы получаете другого человека в качестве подарка. С этим человеком вы можете сделать что угодно – с роскошной девушкой или, в вашем случае, с прекрасным юношей. Короче, вся соль в том…

– Знаю, – перебила меня она. – Вы говорите о старой фантазии о рабе. Ошейник, кандалы, сделай это, сделай то! Я знаю, о чем вы, дорогуша. В этой фантазии нет ничего необычного.

– Пожалуй, вы правы, – согласился я.

– В наши дни не осталось хороших необычных фантазий, – с сожалением сказала она. Она погрустнела, как поэт, у которого закончилось вдохновение. – Но ваша фантазия не такая уж и плохая. Не поймите меня неправильно, дорогуша. Оставляет простор для вариаций…

Мне пришлось купить ей еще выпить и прослушать несколько различных «сценариев воплощения», прежде чем я смог удалиться. Но у меня было чувство, что вечер прошел не зря. Я все еще думал о «Фезерс» и о том, было ли происходящее там воплощением чьей-то фантазии или реальностью. Или, возможно, нет никакой разницы? Если платишь, фантазия превращается в реальность.

Я планировал расспросить Нордхэгена о «Фезерс» и попросить его отвести меня туда еще раз. Я решил больше не тратить время на приличия и не стесняться делать то, что хочу, и говорить о том, что мне интересно. С каждым днем у меня оставалось все меньше времени в Лондоне. У меня еще имелось больше четырех месяцев, и для того, кто сидит в тюрьме, этот срок мог бы показаться огромным. Но я находился в противоположной ситуации. Я наслаждался безграничной свободой и намеревался использовать ее по полной, пока у меня был шанс.

Когда в назначенный час в пятницу я приехал в клинику Нордхэгена, тот куда-то уехал. Единственным человеком в приемной за блестящей черной дверью оказалась секретарша – но она ничем не походила на обычную секретаршу.

– А, добрый вечер, – сказала она, поднимаясь из-за стола. – Вы, должно быть, Том Сазерленд, доктор Сазерленд.

– Совершенно верно.

– Я – Лина Равашоль, ассистентка доктора Нордхэгена.

– Приятно познакомиться.

Еще как приятно. Лина Равашоль была женщиной поразительной красоты. И именно слово «женщина» лучше всего ей подходило. В ней не было ничего от миленькой девушки. Я бы сказал, ей было около тридцати. У нее были темные блестящие волосы, длинные и густые. На их фоне выделялись бледная кожа и ярко-голубые глаза. Она была высокого роста, но правильных пропорций. Ее лицо и руки казались идеальными. Одно ее физическое присутствие производило немедленное и неизгладимое впечатление. Чертами лица она напоминала фарфоровую куклу, но в ней было что-то невероятное. Она казалась слишком идеальной, чтобы быть человеком. Ее красота не имела ничего общего с раздутыми пустышками из журналов для взрослых. Она походила на богиню.

Одежда была ей под стать. Она вышла из-за стола, и разрез черной юбки обнажил длинную ногу в серебристом чулке. Под открытой жилеткой на ней сидела белая блузка. Не очень разбираюсь в видах тканей, но готов поспорить, что ее фигуру облекали почти одни сплошные шелка. Единственным украшением на ней был ярко-голубой опал на серебряной цепочке вокруг шеи.

Лина Равашоль была из тех женщин, которых можно увидеть на страницах журнала «Вог». Она не подходила на роль ассистентки доктора Нордхэгена, но тогда меня это не особо волновало. Позже я понял, что дело обстоит ровно наоборот: она лучше всех подходила для работы с клиентами (в косметической хирургии не существует пациентов, только клиенты). Представители высшего общества не вызвали бы у этой женщины смущения.

– Мне очень жаль, но этим вечером доктор Нордхэген не сможет с вами встретиться, – сказала она. – Около часа назад его неожиданно вызвали по срочному делу, и он не смог до вас дозвониться.

– A-а. Очень жаль.

– Доктор свяжется с вами, чтобы договориться о другой дате и времени, если вы не против.

– Конечно, без проблем.

– Хорошо, – скорее выдохнула, чем произнесла, Лина Равашоль. – Доктор попросил меня поужинать с вами вместо него. Я с радостью согласилась.

Я надеялся, что на самом деле она ему этого не говорила. Я надеялся, что она подождала, пока я не приеду, и приняла решение только после того, как меня увидела.

– Мне