Смертельные тайны - Кэти Райх

Голова казалась тяжелой, как камень, язык с трудом ворочался.

– И приказали убить Олли Нордстерна.

– Нордстерн – дурак.

– Нордстерн оказался достаточно умен, чтобы раскрыть вашу грязную игру по добыче клеток.

Дыхание позади на мгновение сбилось.

Не давай ему замолчать!

– Патрисия Эдуардо тоже узнала, что замышляет Цукерман?

– А вы, вижу, времени даром не теряли.

Комната кружилась…

– Вы весьма настойчивы, доктор Бреннан. Куда настойчивее, чем я предполагал.

Ствол уткнулся мне в шею.

– А ну-ка, обратно в постельку.

Еще один тычок.

– Вперед.

Только не назад в холодильник!

– Я сказал: вперед! – Лукас подтолкнул меня сзади.

Нет!

Умереть от пули или одному богу известно от чего в холодильнике? Развернувшись, я бросилась к двери.

Заперто!

Повернулась лицом к врагу.

В грудь мне была направлена «беретта».

Перед глазами поплыло.

– Ну, давайте же, доктор Лукас. Стреляйте.

– Бессмысленно.

Мы яростно смотрели друг на друга, словно звери, готовые сцепиться.

– Почему Цукерман? – спросила я.

Лукас разделился на четыре части, потом собрался воедино.

– Почему Цукерман?

Сказала я это или мне только показалось?

– Вы очень бледны, доктор Бреннан.

Я сморгнула каплю пота.

– Моя выдающаяся коллега составит вам компанию.

Я пыталась понять, что он имеет в виду.

– Почему? – спросила снова.

– Доктору Цукерман нельзя было доверять. Она была слаба и легко впадала в панику. В отличие от вас.

Почему Лукас меня еще не застрелил?

– Вы сами убивали своих жертв, доктор Лукас? Или просто обкрадывали трупы?

Лукас сглотнул: кадык подпрыгнул, словно ребенок на тарзанке.

– Мы собирались сделать весомый вклад в науку.

– Или убивать для черного рынка.

Губы Лукаса изогнулись в подобии улыбки.

– Вы даже лучше, чем я думал. Ладно. Мне нравится говорить в открытую. Давайте поболтаем о науке.

– Давайте.

Тяни время!

– Ваш президент загнал исследования стволовых клеток обратно в двенадцатый век.

– Он руководствовался научной этикой.

– Этикой? – рассмеялся Лукас.

– Для вас их аргументы не имеют значения?

Мысли путались. Думать становилось все тяжелее.

– Что для получения стволовых клеток требуется умерщвлять младенцев? Что исследователи стволовых клеток ничем не лучше Менгеле и его нацистских убийц? И вы называете эту чушь научной этикой?

Лукас махнул пистолетом в сторону висевших на стене правил техники безопасности.

– Бластоциста не больше точки над той буквой «i».

– Это жизнь. – Мой голос звучал, словно в тумане.

– Отбросы после лечения бесплодия. Отходы прерванных беременностей.

Беспокойство Лукаса росло. Похоже, все шло не так, как мне хотелось бы.

– Сотни тысяч страдают от болезни Паркинсона, диабета, повреждений спинного мозга. Мы могли бы им помочь.

– Этого и хотела Цукерман?

– Да.

– А вы – набить бумажник.

– Почему бы и нет? – В уголках его рта блеснула слюна. – Механические сердца. Фармацевтические средства. Патенты на ортопедическое оборудование. Умный врач может заработать миллионы.

– Убивая или просто похищая эмбрионы?

Разве я об этом уже не спрашивала вечность назад?

– Цукерман могла годами смешивать в своих блюдцах яйцеклетки со спермой. Мой способ быстрее, и он сработает.

Хотелось закрыть глаза.

– Все кончено, вы знаете, – сказала я.

– Все будет кончено, когда я сам об этом скажу.

Хотелось перестать слышать и заснуть.

– Смерть Цукерман будет раскрыта. Ее лаборатория арестована.

– Вы лжете. – Его нижнее веко дернулось.

– Сюда едут двое детективов. Я собиралась их встретить.

Лукас облизнул губы.

– Правда о Чупан-Я выходит на свет, – продолжала я, едва сознавая, что говорю. – Мы намерены рассказать в прессе обо всем, что случилось с теми несчастными.

У меня начали подкашиваться ноги.

– И шантажу придет конец. Участие Диаса в резне раскрыто. Он больше не будет вашим козлом отпущения.

Пальцы Лукаса сжались на рукояти пистолета.

– Хорхе Серано взят под стражу. Ему сделают предложение, от которого невозможно отказаться, и он вас выдаст.

Доктор иронически рассмеялся:

– В чем он меня обвинит? В похищении нескольких мертвых зародышей?

– В убийстве Патрисии Эдуардо.

Лукас смотрел на меня не мигая.

– Того скелета давно нет. И кому он принадлежал, навсегда останется под вопросом.

– Вы забыли об одном, доктор Лукас. О неродившемся ребенке Патрисии. Ребенке, которому вы так и не дали сделать первый вдох.

Вдали послышался звук сирены. Взгляд Лукаса метнулся вправо, затем вернулся ко мне.

Продолжай говорить!

– Я нашла кости ребенка в одежде его убитой матери. В этих костях есть ДНК.

Мой голос с каждой секундой звучал все тише.

– Эта ДНК совпадет с образцом, предоставленным матерью Патрисии. Ребенок дотянется до вас с того света, навсегда решив вашу судьбу.

Костяшки пальцев Лукаса побелели, взгляд черных глаз стал жестким – взгляд снайпера или загнанного в угол террориста. Взгляд человека, понявшего, что выхода нет.

– В таком случае я могу убить и вас. Какая разница – одним больше, одним меньше?

В глазах помутилось. Я лишилась дара речи, способности двигаться. Мне предстояло умереть в гватемальском морге.

И вдруг:

– Вынужден признать – вы опытны и изобретательны, доктор Бреннан. Считайте, что это самый счастливый год в вашей жизни.

Сквозь черный туман я увидела, как Лукас отвел пистолет от моей груди, вложил ствол в рот и нажал на спусковой крючок.

На первые полосы газет эта история так и не попала – ни в Гватемале, ни в Канаде.