Путешествие на Запад. Том 1 - У. Чэнъэнь

монах, или же тот, кто не выполняет обетов и заповедей, или мирянин, который наносит вред священному писанию и поносит священное имя Будды, то он пожалеет о том дне, когда увидел эту рясу. Вот в этом ее недостаток.

– А почему же ты говоришь, что для одних эта ряса может стоить очень дорого, а для других ничего не стоить? – снова спросил Сяо Юй.

– А это значит, что человеку, который не почитает учения Будды и трех сокровищ121 и который силой приобрел бы эти вещи, ряса и посох обойдутся в семь тысяч лян. Но тому, кто почитает три сокровища, кто совершает добрые дела и предан Будде, я охотно отдам эти вещи просто так, ради хорошего знакомства. Вот что это значит.

Выслушав все это, Сяо Юй просиял от радости, так как понял, что перед ним добродетельный человек. Он сошел с коня и, почтительно склонившись перед Гуаньинь, промолвил:

– Уважаемый наставник Великого учения! Простите меня за невежливость. Император Танов – человек добродетельный, и все сановники уважают его. Сейчас согласно его повелению происходит торжественное богослужение. Эта ряса вполне подойдет верховному священнослужителю монаху Сюань-цзану, распорядителю церемонии богослужения. Пойдемте во дворец, вы доложите об этом императору.

Бодисатва охотно последовала за Сяо Юем, и они прошли прямо в ворота Дунхуа. Стража доложила об их прибытии, и император приказал провести гостей в зал. Когда Сяо Юй вошел, ведя за собой двух покрытых паршой монахов, император обратился к нему с вопросом:

– Что привело вас сюда, Сяо Юй?

Склонившись перед императором, Сяо Юй отвечал:

– Когда я выехал за ворота Дунхуа, то повстречал там этих монахов. Они продавали рясу и посох. Я сразу же решил, что эти вещи как будто специально предназначены для нашего верховного священнослужителя Сюань-цзана, поэтому я и осмелился привести этих монахов к вам.

Император пришел в восторг от этого предложения и поинтересовался ценой рясы и посоха.

Между тем бодисатва со своим учеником Мокшей стояли в ожидании около трона, даже не думая совершать церемонию поклонов, и лишь когда император спросил о цене рясы и посоха, они ответили:

– Ряса стоит пять тысяч лян, а посох – две тысячи.

– Каким же достоинством обладает эта ряса, что стоит так дорого?

Небесные девы волшебную рясу соткали

Из тонкого шелка червей «ледяных» шелковичных,

Ее невозможно обычными выткать станками,

И вся она сплошь состоит из узоров различных.

На рясе из ткани, покрытой узором блестящим,

Повсюду цвета сочетались легко и удачно,

И нет украшений на свете таких же изящных,

И ткани на свете не встретишь такой же прозрачной.

Наденешь ее – словно в красный туман облачишься,

Снимаешь – и полы цветными плывут облаками,

Сиянье ее у небесного входа лучится,

Пять горных вершин озарив с вековыми снегами.

На тонкой материи западный выдавлен лотос

И звезд изобилье, небесным созвездиям равных,

Ночами от жемчуга пламень невиданный льется,

На самом верху изумруд изумительный вправлен.

Коль даже не полностью он озаряется светом.

Все ж восемь святых драгоценностей он затмевает,

Касаться одежды святой не дозволено смертным —

И только бессмертный порою ее надевает…

Хоть тысячу раз заверни эту рясу – и снова

Заметишь, как в воздухе яркие радуги блещут,

Увидев волшебную рясу на теле святого,

Нечистые духи в бессилии злобном трепещут;

Есть жемчуг на ней, что желанье исполнит любое,

Есть жемчуг такой, что любой ураган обуздает,

Она белизною соперничать может с луною,

И ясное солнце своей красотой затмевает.

Украшена ряса богато прекрасным агатом,

Останками Будды, коралловой темною веткой,

И тело святого сияньем прикрыв благодатным,

Она аромат источает – прекрасный и редкий.

И тигры от блеска ее убегают большими прыжками.

Драконы с морских островов уплывают в смятении страшном,

Скрепляется ряса двумя золотыми замками,

Застежки и ворот украшены белою яшмой122.

Имеются стихи по этому поводу, которые гласят:

Триратна123 – всемогуща, высока,

И путь ее буддистами любим,

«Четыре существа»124 и «шесть путей» —

Все учтено учением святым.

Стремление к душевной чистоте —

Вот для людей и для небес закон,

Тем мудрецам, кто суть во всем нашел,

Большой светильник разума зажжен!

И телом и душою крепким быть —

То значит – золотой приблизить век,

Но, как луна – кристальной чистоты,

Душа твоя должна быть, человек!

С тех пор как ряса соткана была,

Открыт простор для истин мудреца, —

Кто станет отрицать, что Будды путь

Не знает ни начала, ни конца? 125

Выслушав эти хвалебные стихи, император остался очень доволен и спросил монахов о том, какими достоинствами обладает посох с девятью кольцами.

– О моем посохе я вот что вам скажу, – отвечала Гуаньинь:

Девять колец из железа и меди, —

Причудливой формы цветные узоры.

Окрашенный в цвет самый чистый и нежный,

Красив этот посох – он радует взоры.

Возьмешь его в руки – он сразу невидим,

Спускаешься с гор – как на облаке белом,

Ло, ищущий мать, был могуч и отважен,

На посохе этом весь мир облетел он!126

Когда бодисатва умолкла, император приказал развернуть рясу, тщательно осмотрел ее и, убедившись в том, что перед ним действительно редкостная вещь, промолвил:

– Ну что ж, наставник! Скрывать нам от вас нечего. Сегодня я буду присутствовать на торжественном богослужении о спасении бесприютных духов, чтобы избавить их от бедствий. Там соберется множество монахов и будет проповедоваться учение Будды. Среди монахов, совершающих богослужение, есть один наиболее достойный по своей святости и добродетели. Его монашеское имя Сюань-цзан. Я покупаю вашу рясу и ваш посох для него и хотел бы знать окончательную цену.

Когда император умолк, бодисатва и ее ученик Мокша, почтительно сложив ладони рук и склонившись перед императором, произнесли приветствие.

– Если это человек поистине добродетельный, тогда мы, скромные монахи, охотно подарим ему эти вещи, и никаких денег нам не нужно.

Сказав это, они повернулись и пошли прочь. Император приказал Сяо