Близнецы-соперники - Роберт Ладлэм

— И все? Монсеньор Лэнд улыбнулся:

— С теологической точки зрения, и этого достаточно. Для этого старца и для его противников в Риме документы подобного рода означают, с одной стороны, триумф, с другой — полный крах.

— А вы их воспринимаете иначе? — Виктор внимательно смотрел на священника, вглядываясь в его немигающие карие глаза.

— Да. Церковь ныне не имеет ничего общего с церковью прошлых веков или даже недавнего прошлого. Проще говоря, если бы она была таковой, она бы просто не выжила. Есть старики, которые цепляются за то, что, как они верят, неопровержимо... В большинстве случаев это единственное, что у них остается. И нет нужды разубеждать их, лишать этой веры. Время великодушно дарует изменения. Ничто не остается таким, каким было прежде. С каждым годом — когда нас покидает старая гвардия — церковь все быстрее и неотвратимее движется к социальной ответственности. Она обладает властью, чтобы творить безграничное благо, обладает возможностью — и в прагматическом, и в духовном смысле — смягчать тягчайшие страдания. Я говорю со знанием дела, ибо принадлежу к этому движению. Мы — в каждом епископстве, по всему миру. Это наше будущее. Мы сегодня — в мире и с миром.

Фонтин отвернулся. Священник замолчал. Он поведал о силе, стремящейся творить добро в мире, который, увы, этим добром обделен. Виктор снова посмотрел на Лэнда.

— Значит, вам не известно точно, что содержится в тех документах?

— А какая разница? В худшем случае — повод для теологических дебатов. Доктринальные уловки. Этот человек существовал. И звали его Иисус из Назарета... или ессейский Архангел света... и он вещал от чистого сердца. Его слова дошли до нас, и их историческая аутентичность доказана исследователями арамейских и библейских текстов — как христианами, так и нехристианами. Какая в таком случае разница, как его называть — плотником, или пророком, или Сыном Божьим? Главное — что он говорил истину, как он ее понимал и как она ему раскрылась в откровении. Его искренность, если угодно, — вот то единственное, что имеет значение, а это не подлежит обсуждению.

Фонтин вздрогнул. Мысленно он вернулся к Кампо-ди-Фьори, к старику, ксенопскому монаху, который рассказал ему о пергаменте, вынесенном из римской темницы.

«...То, что содержится в этом пергаменте, превосходит самое смелое воображение. Его необходимо найти-уничтожить... ибо ничто не изменится, хотя все будет иным».

Уничтожить!

«...Важно лишь то, что он изрекал истину так, как он ее понимал и как она ему раскрылась в откровении... Его искренность, если угодно, — вот то единственное, что имеет значение... это не подлежит обсуждению».

Или подлежит?

Готов ли этот священник-ученый, этот добрый человек столкнуться с тем, с чем должны рано или поздно столкнуться люди? Честно ли попросить его об этом?

«Ибо ничто не изменится, хотя все будет иным».

Что бы ни означали эти странные слова, как поступить — будут знать лишь исключительные люди.

Он приготовит сыновьям список таких людей.

Священник по имени Лэнд будет одним из кандидатов.

* * *

Тяжелый четырехлопастный винт постепенно замирал, металлический лязг отдавался по всему телу вертолета. Пилот открыл дверцу и дернул за рычаг, который выбросил за борт короткую лесенку под брюхом фюзеляжа. Майор Эндрю Фонтин спустился по металлическим ступенькам на вертолетную площадку военно-воздушной базы «Кобра» в Фантхьете.

Его документы обеспечивали ему приоритетное транспортное обслуживание и доступ к секретным складам на побережье. Сейчас ему надо получить джип в офицерском гараже и отправиться прямо к побережью. И найти нужный сейф на складе номер четыре. Там спрятаны материалы, собранные «Корпусом наблюдения». Там, в самом безопасном тайнике во всей Юго-Восточной Азии, они и останутся — надо только удостовериться в их целости и сохранности. После поездки на склад ему предстоят еще два путешествия — сначала к северу от Дананга, потом южнее — минуя Сайгон, в район дельты Меконга. В Канто.

В Канто находится капитан Джером Барстоу. Мартин Грин прав: Барстоу провалил «Корпус наблюдения». Остальные тоже сошлись на этом: его поведение выдавало в нем человека, которого раскололи. Его видели в Сайгоне с военным юристом Таркингтоном. И было нетрудно понять, что произошло: Барстоу подготавливает себе защиту, а раз так, значит, он собирается давать показания. Барстоу не знал о местонахождении документов «Корпуса наблюдения», но он их как-то видел. Видел, черт! Он и сам готовил бумаги — двадцать или тридцать копий. Показания Барстоу будут означать крах «Корпуса наблюдения». Этого нельзя допустить!

Военный юрист Таркингтон сейчас в Дананге. Он не знает, что ему предстоит встретиться еще кое с кем из «Корпуса наблюдения». Это будет его последняя в жизни встреча. Его найдут в парке, с ножом в животе, со следами виски на рубахе и во рту.

Потом Эндрю вылетит в район дельты. К предателю по имени Барстоу. Барстоу пристрелит проститутка — там с этим делом просто.

Он шагал по горячему бетонному покрытию к управлению транзита. Его ждал подполковник. Сначала Эндрю всполошился: не случилось ли чего? Пять дней еще ведь не истекли. Но потом он увидел улыбку на лице подполковника — снисходительная, но все же дружеская улыбка.

— Майор Фонтин? — Офицер протянул руку: значит, не хочет здороваться официально.

— Да, сэр. — Эндрю пожал протянутую руку.

— Из Вашингтона пришла телеграмма, подписанная министром сухопутных войск. Вам надлежит вернуться домой, майор. И как можно скорее. Мне неприятно вам это говорить, но речь идет о вашем отце.

— Отец? Он умер?

— Он при смерти. Я обеспечил вам преимущественное право на получение предписания на ближайший рейс из Тансоннута. — И подполковник вручил ему конверт с красной каймой, на котором стояла печать штаба войск в Сайгоне. В таких конвертах перевозится почта курьерами из Белого дома и курьерами Объединенного комитета начальников штабов.

— Мой отец уже давно болеет, — задумчиво сказал Фонтин. — Этого известия можно было ждать. У меня здесь на день работы. Я буду в Тансоннуте завтра вечером.

— Как хотите. Главное, что мы вас нашли. И вы получили сообщение.

— Я получил сообщение, — сказал Эндрю.

* * *

Стоя в будке телефона-автомата, Адриан слушал усталый голос сержанта. Сержант лгал, но теперь более правдоподобно, кто-то, видимо, солгал ему самому. Результаты вскрытия: Невинс, Джеймс, мужчина, черный, жертва наезда, грузовик с места происшествия скрылся, не обнаружено никаких признаков повреждений черепа, шеи и глотки, не связанных с механическими травмами, полученными при столкновении с грузовиком.

— Перешлите мне копию отчета и рентгенограмму, — попросил Адриан. — Мой адрес у вас есть.

— К отчету не приложены рентгеновские снимки, — машинально ответил сержант.