Париж от Цезаря до Людовика Святого. Истоки и берега - Морис Дрюон

Это первый и главный вклад Кипра в развитие цивилизации.

Я знаю не много мест, где есть столько поводов к размышлению, как перед этими примитивными мастерскими, перед этими грудами руды и кусками металла под толстой коркой окиси, что валяются здесь, извлеченные из недр земли руками наших предков четыре или пять тысяч лет назад.

Человек давно поменял здесь род занятий. Эти плавильни – первые памятники индустриальной эры. Между работавшими на них людьми и нами – огромная разница в техническом плане, но по природе между нами нет различий.

И вот Афродита Киприда, огненнокудрая Венера, становится женой Гефеста, или Вулкана, то есть рабочего-металлурга, хромого кузнеца, искусного оружейника, мастера художественной ковки. Мы знаем, что брак этот оказался не из счастливых, зато ремесло процветало.

Именно в течение короткого медного века, к середине третьего тысячелетия до нашей эры, Кипр приобретает известность, которая отныне всегда будет ему сопутствовать.

Короткий век, сказал я, потому что вскоре, всего через три столетия поисков, проб и ошибок, человек, не удовольствовавшись приобретенным умением перерабатывать руду, решил попробовать смешать металлы, чтобы получить первое вещество, не существующее в природе: бронзу.

В период наивысшего расцвета критской цивилизации, когда афинянин Дедал, построивший царю Миносу его Лабиринт, изобретает способ литья статуй, необходимую для выплавки бронзы медь ему доставляли с Кипра.

Горнорудная и морская держава, Кипр в это время состоит из десяти городов-колоний микенского типа. Он насчитывает тридцать портов и торгует с такими отдаленными регионами, как современная Венгрия. У него есть фактории в Финикии, в то время как финикийцы разместили свои фактории на его берегах. И он сотрудничает с великой микенской цивилизацией, с XV века до н. э. окончательно вытеснившей критскую талассократию.

Тут начинается Троянская война.

Участие Кипра в коалиции, похоже, отличалось крайней осмотрительностью. Кинир, один из его царей, послал грекам пятьдесят кораблей, из которых на плаву был лишь один. Остальные сорок девять представляли собой глиняные модели, сделанные искусными кипрскими гончарами. Таким образом, царь словно говорил: «Вот какой у нас флот, и мы пошлем его вам, только если дела примут хороший оборот». Дела приняли оборот не очень хороший, во всяком случае хуже, чем мы привыкли представлять себе, читая Гомера.

Конечно, Троя пала и была сожжена. Но представьте себе, что было бы, если бы история Наполеоновских войн заканчивалась пожаром Москвы: великая армия выглядела бы несомненной победительницей. Не исключено, что и у ахейской коалиции была своя средиземноморская Березина. Потому что и убийство Агамемнона сразу после возвращения домой, и то, что случилось с другими царями, которые все, за исключением престарелого Нестора, были убиты, свергнуты, изгнаны, да и история Одиссея, годами скитавшегося по морям, в то время как его соперники пировали у него во дворце на Итаке и преследовали его жену, – все это мало похоже на возвращение победителей.

Итак, Кипр благоразумно не принял участия в походе. И все же если есть на свете страна, где можно увидеть, потрогать, пощупать предметы и мебель времен Гомера – который, впрочем, жил два столетия спустя после Троянской войны, – это Кипр.

Удивительные царские захоронения Саламина, раскопанные совсем недавно и представшие нашему взору в совершенно потрясающем виде, сразу погружают нас в эту легендарную эпоху с ее жестокими обычаями. Царская колесница со ступицами и ободьями из бронзы, двадцать девять столетий назад застывшая в неподвижности на дромосе – каменном пандусе, ведущем вглубь могилы, – два конских скелета по сторонам дышла, а рядом с конскими – скелеты рабов, также принесенных в жертву перед могилой их господина, – все это потрясает. Сам же царь внутри склепа рассыпался в прах вместе с бывшими символами своего могущества, из которых сохранилось лишь кресло, инкрустированное слоновой костью, в точности такое же, как кресло Пенелопы, описанное Гомером.

Две величайшие литературы Античности, греческая и древнееврейская, воспели Кипр через века, способствуя его славе. После Гомера, прославившего благоухающий остров прекрасных дворцов, после Гесиода, поведавшего историю рождения на его берегах прекрасной богини, Исаия, назвавший остров его еврейским именем – Киттим, – предсказал, что через него погибнет Тир. Затем Иеремия, Иезекииль, а еще позже Даниил и Маккавеи говорили о кедрах Киттима, восхваляли корабли Киттима и ждали от них спасения. Карфаген находился еще в самом начале своей истории, Рим только-только родился, когда весь средиземноморский восток называл Кипр, или Киттим, землей makaria – землей счастья.

Это счастье не только благотворно сказывалось на искусствах и торговле – оно еще и вызывало вожделение крупных империй. И если мы знаем, что Кипр поставил царице Семирамиде ее флот, который курсировал затем по Тигру, не менее известен и тот факт, что кипрские правители были вассалами знаменитого ассирийского царя Саргона. В V веке им приходится покориться египетскому владычеству. Тогда-то и начинается игра между тремя континентами за владение Кипром, за влияние на него, за контроль над ним; игра тонкая и дипломатичная, но подчас трагичная и кровавая, о которой можно сказать, что она длится до сих пор.

Руины древнего Саламина – одного из крупнейших полисов эллинистического Кипра

В надежде на относительную самостоятельность киприоты меняют египтян на персов, поставляя Ксерксу часть его флота. Но в ходе Греко-персидских войн они точно так же меняют персов на греков, с которыми еще с микенских времен связаны этническими и культурными узами.

Однако географически расположенный ближе к анатолийским берегам, чем к Элладе, Кипр становится разменной монетой при разделе территорий и заключении договоров и после окончания Греко-персидских войн снова оказывается под властью Персии. И так он живет, как может, неудовлетворенный, но по-прежнему блистательный, до самого появления Александра Великого.

Завоевателю, пришедшему с азиатских берегов, где он пожинал целые царства, Кипр посылает сто двадцать кораблей под командованием Пифагора из Саламина и, отпав таким образом от персов, обеспечивает македонскому царю успех в долгой изнурительной осаде Тира. Почти год сражений. Первое настоящее препятствие на пути Александра. Но вот на горизонте показываются паруса Киттима, и это означает гибель для Тира. Так сбылось древнее пророчество пророка Исаии. Решилось будущее мира.

В благодарность за оказанную помощь, определившую дальнейший ход событий, завоеватель дарует Кипру независимость внутри огромного греческого государства. Сбылась мечта киприотов, и они никогда не забудут этого.

После раздела империи Александра Македонского все еще греческий Кипр (мы уже вступаем в александрийскую эпоху) попадает в корзинку Птолемеев, то есть снова отходит к Египту.