Без тормозов. Мои годы в Top Gear - Джереми Кларксон

Странное дело. Всем известно, что между людьми порой возникает эмоциональный заряд. Встречаешь человека, и не успеет он открыть рот, а ты уже знаешь, что ненавидишь его всем своим существом и готов врезать ему лопатой по башке. Именно это я почувствовал, впервые увидев Пирса Моргана.

Но какая эмоциональная связь может возникнуть с полутора тоннами стали, проводов, стекла и смазки? Почему мне сейчас хочется Mercedes SL65, заурядную машину с таким крутящим моментом, что ускоряться она может, только падая через центр Земли, а не великолепного Porsche turbo?

Я, конечно, понимаю, почему люди добровольно покупают уродливые машины.

Возьмем Citroen Picasso. Это машина для чудиков, которые всюду едут со скоростью 60 км/ч. По шоссе. По А44, когда я тороплюсь. По деревне. По территории садового центра. Всюду. Ей придали безобидный вид, и она, пытаясь потрафить всем, умудряется всех отвращать. Так зачем кому-то покупать это уродство, если кругом такая пропасть других вариантов? Например, ручная тележка, каникулы в Гуантанамо или подагра. А я вам объясню. Потому что Picasso дешевый.

Именно дешевизна побуждает людей покупать полноприводную Kia. Нужно же тащить трейлер через грязь и бездорожье, a Range Rover, который так хотелось бы, слишком дорого стоит. По-моему, очень разумно. Будь я трейлер-туристом со скромным доходом и семьей на руках, я бы тоже, наверное, купил Kia.

Нет, думаю, не купил бы. Будь я трейлер-туристом со скромным доходом и семьей на руках, я бы повесился.

А вот что меня волнует, так это наше уравнение, если из него выбросить деньги. Когда на твое решение не влияют ни дилерский сервис, ни топливная экономика, ни двуокись углерода, ни налоговые ставки. Короче говоря: меня волнует, почему я не хочу Porsche.

Дело не в марке. Не буду кричать, но я был единственным человеком в мире, кому захотелось 924-й. Я знал, что мотор у него от фольксвагеновского микроавтобуса и что до 60 с места он разгоняется шесть лет, а стоит миллион фунтов, причем платишь только за шильдик. Но у него были велюровые сиденья в полосочку, и они мне нравились.

А потом сделали 944-й — путем расклешения колесных арок и смены движка на новый 2,5-литровый четырехцилиндровик. Вот ту тачку я настолько зверски хотел, что заболел. Знаете, если бы меня попросили составить список десяти лучших машин, на которых мне только случалось ездить, туда непременно бы вошел 944-й с турбиной. Нынче этого красавца можно купить за пять штук.

А вот 928-й я по праву должен бы ненавидеть. Это была первая машина, которую я разбил на испытаниях. На ней я ездил навестить отца за день до его смерти. И мне не нравилась грубая подвеска последних моделей. И все равно даже сегодня, если мимо шпарит 928-й, голова у меня выворачивается вслед, как у Линды Блэр. По-моему, это одна из самых красивых машин в истории.

Что же случилось? Почему раньше мне нравились Porsche, а теперь нет?

Имидж виноват? Ну да, было время, плосконосый алый 911-й со спойлером в виде китового хвоста непременно возвещал появление мудака. Но с тех пор мудачье успело миновать фазу BMW, а сегодня они висят у нас на хвосте в здоровенных скоростных Audi. Что же тогда меня отталкивает?

К счастью, я, кажется, знаю ответ. В прежние годы Porsche был несовершенным и слегка пижоном. У 944-го были расширенные колесные арки. У 924-го движок от микрика. В 928-м стояли сиденья в шахматную клетку. Коричневые притом. И было впечатление, что эти машины создавали люди, понимающие в автомобилях всё. А не просто умеющие заставить тачку ловко проходить повороты.

Но вот от нынешних Porsche впечатление такое, что их строили ребята с бесконечным комплектом маленьких отверточек. Они наслаждаются подбором резины для шин и точной калибровкой инжекторов. Вот потому-то моторный отсек 911-го похож на заднюю стенку стиральной машинки. Его придумывали инженеры, возможно, лучшие в отрасли, и им было плевать на дизайн. Их заботило одно: уравнение, формула, которая за минимальное время облетит Нюрбургринг.

В общем, покупая новый Porsche, ты показываешь миру, что всерьез увлекаешься вождением. А «всерьез увлекаешься» означает, что для тебя вождение — хобби.

И это кошмар. Хобби заводят люди, которых в детстве застукивали за рукоблудием. Мамочка объяснила им, что если не встанешь с кровати и не займешься полезным делом, он отвалится. И они вставали и занимались. Покупали модели самолетов и собирали марки. Некоторые ударились в орнитологию. Что совсем не добавило им авторитета среди сверстников, которые знали более веселые способы употреблении пташек и кустов. Покажите мне парня на 911-м, и я покажу вам мальчика, которого гнобили в школе.

У меня нет под рукой точных цифр, но на 911-х ездит куча гольфистов. Сказывается мамина наука: найти себе занятие, не предполагающее запирание в сортире с Penthouse. То есть они не онанисты. И, как ни странно, именно в этом беда.

Август 2008 года

Как мы знаем, Аскот — это место, где великие умы Британии, вычистив цилиндры, собираются в присутствии Ее Величества посмотреть, как скаковые лошади из лучших в мире добывают себе славу на ипподроме, а всё кругом — пышность, церемонии и история.

Но нет, постойте. Кажется, я застрял не в том столетии. Теперь-то Аскот отобрали разбогатевшие гопники на Audi в прокатных смокингах и с огнеопасными женами, полагающие, что если ты приперся в Аскот, куришь пошлые сигары, пьешь не то шампанское и панически боишься неправильно взять пластиковые столовые приборы, можно проканать за мыслителя-филантропа. Как будто мыслителям было не плевать, правильно ли они держат нож.

Не так давно на банкете я сидел рядом с дамочкой, у которой были билеты на этот позорный карнавал, собирающий всю пошлость и гадость гламурной Британии, и она показала мне письмо, содержащее требования дресс-кода.

Тут я должен кое-что сказать. Дресс-коды нужны только непроходимым тупицам. Если вы указываете гостям, как одеваться, это означает, что: а) у вас мания величия; либо б) вы приглашаете таких полоумных, что без подсказки они припрутся в медвежьих ушанках. Лично я просто не хожу ни на какие сборища, где требуется костюм или галстук. И даже если мой лучший друг захочет на свое сорокалетие устроить маскарад, веселиться там будут без меня.

Как бы там ни было, дресс-код для Аскота оказался еще дебильнее, чем я мог вообразить: там говорится, что загар должен быть ровным, а женщины обязаны надеть трусы. Какому полудурку не начхать, ровно ли быдло раскрашивает себя в оранжевый? И уж конечно, если там собирается одно жулье, мелькание голых жоп при каждом порыве ветра было бы единственной радостью.

Но больше всего меня заинтриговало, как это будут проверять. «Можно ваш билетик, мисс? А теперь не возражаете встать на это зеркало»… Вообще-то, я уже думаю, не ввести ли такую политику для зрителей в студии Top Gear. Кстати, об этих зрителях… Насколько я понимаю, достать билеты на запись наших программ сейчас безумно трудно. Меня постоянно останавливают на улице и жалуются, что годами не могут туда попасть, и буквально в прошлом месяце в газетах была информация, что очередь, даже если не будет прирастать, пройдет за восемнадцать лет.