Мария Кантемир. Проклятие визиря - Зинаида Чиркова

Казначейские сборы резко увеличились. Пётр понял, как обкрадывали его воеводы и бояре, и потому прежние палаты ликвидировал совершенно, поручая все важнейшие дела особым своим доверенным лицам.

Он назвал их министрами и даже придумал название для их собраний — Ближняя канцелярия.

Чаще всего собирались министры в присутствии самого царя, эти «консилии» стали носить регулярный и своевременный характер.

Но царь часто отлучался, и тогда повелел он съезжаться министрам во все недели «в три дни, в понедельник, в среду, в пяток».

Отправляясь в Турецкий поход в 1711 году, Пётр создал Сенат, которому и поручил справлять все дела в его отсутствие, действуя от его имени.

Впрочем, никаких инструкций, никакого наказа Сенату не было дано, только восемь сенаторов принесли присягу на верность государю и самые разнообразные дела вершили, как могли. Даже присмотр за домами отправившихся в поход был поручен Сенату.

А поскольку никто из сенаторов не знал ни своих прав, ни своих обязанностей, то Пётр частенько приказывал им «воздерживаться от старых глупостей, не говорить в заседаниях лишних слов, кроме дела, не перебивать речей».

Да и много было ещё выговоров от царя за недельное исполнение дел.

А следить за сбором средств Пётр поручил обер-фискалу и фискалам, учреждённым также и по городам и губерниям. Немного позже он переименовал их в обер-прокуроров и прокуроров, следящих за всеми хищениями и беспорядками в казённых делах.

Но учреждения учреждениями, а воровство и казнокрадство всё равно процветали — казна недосчитывалась таких сумм, которые можно было бы потратить на войну, длительную, опасную и даже губительную для России.

И потому царь придумал другой выход: все дела производить не одному лицу, а всем определённым к тому делу.

Дьякам запрещалось высылать во все присутственные места указы и приказы, если протокол не подписан всеми членами Сената.

Даже смертную казнь ввёл Пётр для таких секретарей, чтобы его мера исполнялась неукоснительно.

Коллегии Пётр создавал против невежества, злонамерения, разномыслия. Считал, что лишь общее суждение исправит невежество и незнание заседающих.

И где только мог, старался добыть сведения во всех странах, имеющих такие органы управления, советовался с приближёнными, обсуждал все подробности.

Уже в пятнадцатом году потребовал он от своего посла при датском дворе прислать ему печатные или писаные уставы всех коллегий, должности и чины для всех их членов — всё, что к тому надлежит, «ибо, — писал он, — что и шведы от них взяли».

Специально для этого Пётр послал в Данию Ягужинского, чтобы прислал уложение гражданское и воинское, «сколько коллегий, что каждой должность, сколько персон в коллегии каждой, какое жалованье кому, какие ранги между себя и прочее от большого до малого».

И приказал Ягужинскому пригласить в русские коллегии по достойному члену нестарых лет, чтобы «российскому языку могли научиться, а без того по одним книгам нельзя будет делать, ибо всех аргументаций никогда не пишут».

С кем мог, советовался по этим делам Пётр, и чаще всего приходилось ему беседовать с князем Кантемиром: умён и начитан был князь, знал европейские методы управления, хоть и просидел большую часть своей жизни в Турции, — недаром же был избран почётным членом Академии наук Берлина.

Советы Кантемира всегда отличались новизной угла зрения, рассматривались всесторонне.

И потому даже Сенат Пётр преобразовал: в нём было теперь положено заседать президентам коллегий, отвечающих за различные отрасли государственного управления, чтобы это учреждение стало как бы связующим звеном между всеми коллегиями.

А их было создано много: иностранных дел, воинская, адмиралтейская, камер-коллегия, ведающая всеми сборами и расходами государства, ревизион-коллегия, юстиц-коллегия, коммерц-коллегия, берг- и мануфактур-коллегия, ведающая всеми заводами, фабриками и промыслами.

Поначалу Сенат заседал нерегулярно, потому как царь, оставивший за собой первое место в нём, чаще всего бывал в отлучках, но потом сенаторам были прописаны инструкции, которые не давали замедляться ритму жизни этого учреждения.

И законы, и судебные дела, и исполнение законов — всё было возложено на Сенат.

Поначалу Кантемиру пришлось долго разбираться в этом смешении всех функций Сената.

Однако он скоро вошёл в курс дела, и одна только затаённая мысль преследовала его: когда же русский царь предпримет новый поход на османов, чтобы вернуть ему отчий престол, освободить его родину от власти турок?

Едва заслышал он, что австрийский родственник Петра собирает войска, чтобы оттягать некоторые области Балкан у турок, как с надеждой стал ждать от царя ответных действий.

И вроде бы Пётр поставил этот вопрос на обсуждение Сената: пойти ли войной на турок в помощь родственнику — Карлу VI, австрийскому императору.

Но коллегиальное мнение восторжествовало.

— Негоже, — сказали сенаторы, — распадаться на три фронта: завязли в Прибалтике, шведы ещё жмут с севера, а уж идти заново в Прутский поход теперь и вовсе нельзя — поодиночке справиться с врагом легче, и разобьют опять русских, как в несчастном Прутском походе, когда сам царь едва избежал плена.

Кантемир не горячился, он лишь с цифрами и фактами в руках доказывал, что вместе с Австрией можно побить османов.

Но тут прибыло неожиданное послание от австрийского императора: он деликатно, но гордо отказывался от помощи своего дальнего русского родственника, писал, что и войск, и средств у него хватит для войны за Балканы, которую он ведёт.

И Пётр сник — не хотел Карл VI усиления России, несмотря на то что теперь русский царь был его родичем: царевич Алексей был женат на сестре супруги австрийского императора.

Тогда-то и попросил в личном разговоре Кантемир отпустить его в Вену, чтобы самому принять участие в этом походе, оставив на попечение царя всю свою семью, тем более что не держала его семья — дети уже повырастали, а Мария сохраняла дом в порядке и строгой дисциплине.

Пётр с сожалением смотрел на князя: как не понимает он, что будет лишним человеком в Австрии, что не удастся ему собрать под своё верховодство ни одного войска, не даст ему воли австрийский император, — будет воевать Кантемир за интересы Австрии, а как дойдёт до дела, то кто знает, как далеко зайдёт Австрия в войне с турками и будет ли Молдавия опять в зоне действий войск.

— Нет, князь, губительно это для тебя, — серьёзно сказал ему Пётр, — да и не отпущу я тебя на твою погибель.

И придумал средство, как спасти Кантемира от извечной его тоски по отчему престолу: решил женить его...

А ещё через некоторое время всем мечтам Кантемира был нанесён самый сильный удар: в Сербии, в местечке Пожаревац, был подписан мирный договор Австрии и Венеции с Османской империей — османы лишились Северной Сербии с Белградом, Баната, Северной Боснии и ещё кое-каких европейских владений.