Любовь и Гниль: Сезон 1 (Эпизоды 7-12) - Рейчел Хиггинсон

я почувствовала его замешательство, которое соперничало с его желанием услышать, как я говорю эти драгоценные слова.

— Я люблю тебя, Хендрикс. Я должна была позволить себе сказать это раньше. Мне не следовало заставлять тебя ждать. Мне просто нужно было, чтобы ты знал, что…

На этот раз именно он прервал меня. Его губы прижались к моим с пылом, которого требовал момент. Он пожирал меня всепоглощающим поцелуем, который вытеснил все рациональные и связные мысли из моей головы. На вкус он был как пот, грязь и металл.

И мне нравилось это.

Мне нравился мужчина, которого я любила.

Его пальцы зарылись под большую фланелевую рубашку, которую я нашла здесь в одном из ящиков, и сжали мои бёдра с дикой одержимостью. Его тело прижималось к моему, пока я не убедилась, что без его рук, удерживающих меня на месте, я бы опрокинулась от его веса. Его губы скользнули по моим, смакуя меня, пробуя на вкус, заявляя на меня права.

Мои слёзы смешались с доказательством того, что он рисковал своей жизнью, чтобы добраться до меня, и я обняла его за шею, решив никогда его не отпускать. Моё сердце сжалось от нежности и остроты этого момента. Я слишком много чувствовала к нему, слишком много для своего собственного рассудка.

Я знала, что люблю его. Я осознала это откровение вчера. Но, честно говоря, даже если бы я этого не сделала, это произошло бы сейчас в этот момент, в этом прекрасном воссоединении я бы полностью отдала ему своё сердце. Он пришёл за мной, и какая бы глубина чувств к нему ни владела моей душой, они отражались и воспроизводились в нём. Я чувствовала его любовь ко мне в каждом его вздохе, в каждом сладком поцелуе и первобытном прикосновении. Он был так же потерян для меня, как и я для него.

И в этот первый раз в своей жизни я познала настоящую любовь. Я знала, что значит любить всё, из чего я сделана, каждую часть, кусочек и молекулу. И я знала, каково это — быть любимой таким же образом, потому что именно так любил меня Хендрикс, это исходило от него и становилось всем.

Вот что значит быть влюблённой.

Квотербек Крис был словно одержимый шестью пакетами пива для старшеклассников и социальным отчаянием в общении с популярной публикой. К тому же в нём было всё просто… он был квотербеком, я была болельщицей. Неудивительно, что он так и не добрался до третьей базы и хоть какого-то тисканья после выпускного вечера.

У него просто никогда не хватало сил заставить меня так глубоко влюбиться.

Интересы Криса включали в себя поцелуи, просмотр ESPN5 и потраченное время на попытки убедить меня отправить ему грязные фотографии — очевидно, до зомби я не была такой сообразительной, как сейчас, но я знала, что это не вариант. Секстинг6 никогда никому не удавался. Вообще.

По крайней мере, не тогда, когда в деле замешаны восемнадцатилетние мальчики.

Но Хендрикс был чем-то большим, чем гормоны и потребность вписаться. Он был выше всего, что я когда-либо могла себе представить, особенно на краю света. И я не могла поверить, что нашла его. Я не могла поверить, что мы нашли друг друга.

Хендрикс отстранился и обхватил моё лицо обеими руками.

— Я тоже тебя люблю, — хрипло прошептал он мне в губы. — Риган, я люблю тебя больше всего на свете.

— Больше всего на свете? — спросила я с улыбкой — это было так… поэтично.

Я почувствовала, как губы Хендрикса улыбнулись в ответ, и он быстро поцеловал меня, прежде чем объяснить:

— Это то, что моя мама говорила моему отцу. Я люблю тебя больше всего и до конца.

Мой подбородок задрожал, когда я вспомнила родителей Хендрикса и их трагическую историю. У меня были эти составленные мысленные образы взрослой версии Пейдж, смертельно больной и лежащей на больничной койке, в то время как копия Вона ухаживала за ней с предельной преданностью и заботой. Я люблю тебя больше всего и до конца. Как прекрасны были эти слова.

— Мне это нравится, — усмехнулась я, наклоняясь, чтобы поцеловать его в подбородок.

— И я люблю тебя, — он улыбнулся мне сверху вниз.

— Хорошо, я больше не могу на это смотреть, — протянул Кейн, и я вдруг вспомнила, что он был в комнате. Упс. — Вы не возражаете, если я просто?.. Я предполагаю, что там всё чисто?

Хендрикс тут же нахмурился и снова притянул меня к своему телу. Он действительно отодвинул меня в сторону, чтобы Кейн мог пройти мимо, но в основном я могла сказать, что он просто был собственником, против чего я нисколько не возражала.

Я улыбнулась, как идиотка, уткнувшись ему в грудь, и расстегнула его заляпанную кровью куртку, чтобы зарыться лицом в его чистую… более чистую футболку.

Кейн протянул руку по пути и игриво взъерошил мои волосы. Он слегка усмехнулся, а затем — потому что хотел, чтобы я убила его — сказал:

— Я рад, что ты последовала моему совету, Риган. Пожалуйста, Хендрикс. Я знаю, что ей было немного трудно произнести эти три особенных слова.

Сукин сын.

По крайней мере, у него хватило порядочности надеть рубашку, такую же фланелевую, как у меня.

Хендрикс немедленно напрягся, и я почти почувствовала, как ярость вырывается из его ушей. Я инстинктивно вздрогнула и сделала шаг назад. Кейн оставил нас одних и вошёл в остатки битвы, которая почти закончилась.

Вместо стонов зомби теперь слышались человеческие голоса, Гейдж выкрикивал приказы, Вон организовывал уборку, люди, которых я не узнала, работали над сооружением погребального костра для легиона мёртвых Пожирателей, которых мы сожжём. Звуки человечества были как бальзам на мою душу. Я была жива.

Я снова была в безопасности.

И, похоже, нам предстоит крупная драка с Хендриксом.

О, парень.

— Ты говорила с Кейном о нас?

Его слова были подобны кирпичам, брошенным на мостовую с высоты пятидесяти футов. С каждым произнесённым новым слогом моё сердце подпрыгивало в груди, а дыхание становилось всё короче.

— Ты не хотела говорить…

— Прекрати, — умоляла я его, прижимая кончики пальцев к его губам.

Он сердито посмотрел на меня, но позволил мне заговорить.

— Пожалуйста, посмотри, что пытается сделать Кейн. Он просто создаёт проблемы, чтобы заставить нас драться друг с другом. Сначала выслушай меня, а потом решай, хочешь ли ты продолжать злиться или нет, — глаза Хендрикса сузились, и я не знала, хороший это знак или плохой. — Хорошо?

— Хорошо, — пробормотал он мне