Во имя любви - Анна Кэмпбелл

– Говоришь, что не способен лишить девственности сестру Лита? Сомневаюсь, что это правда.

Судорожно сглотнув, Гарри вдруг выпалил:

– Надо же!.. Я думал, ты будешь нервничать…

Ресницы Софи затрепетали, и она посмотрела на свою руку, все еще прижатую к брюкам молодого человека. И, казалось, она совершенно ничего не боялась. Напротив, в ее глазах было предвкушение того, что произойдет дальше. Кровь в жилах Гарри отчаянно пульсировала – как если бы он проглотил огромный шумный барабан. Что бы ни говорил здравый смысл, его тело было уже готово к удовольствиям.

А Софи, обнимая любимого, спросила:

– Может, ты сочтешь меня распутной?

– Я считаю, что ты очень красивая, и ты это знаешь, – пробормотал Гарри. – И если ты не перестанешь до меня дотрагиваться, то можешь получить то, с чем тебе не под силу будет справиться.

Сделав над собой усилие, Гарри легонько оттолкнул от себя девушку. И тут же отступил на шаг – на всякий случай.

Поймав на себе решительный взгляд голубых глаз Софи, Гарри на мгновение потупился. И вдруг его охватил ужас. А внутренний бес тем временем твердил о том, что он, Гарри, стал рабом этой девушки в тот самый момент, когда впервые ее увидел. И было ясно, что никакое самообладание его уже не спасет.

Схватив молодого человека за лацканы сюртука, Софи привлекла его к себе и тихо сказала:

– Позволь мне сделать то, что я хочу, Гарри. – Невинность ее глаз делала это дерзкое заявление еще более чарующим.

Гарри пытался сопротивляться, но они оба знали, что его благородство висит на волоске.

– Я пытаюсь тебя оградить… – в растерянности пробормотал Гарри.

– Знаю. – Софи смотрела на него так, как сэр Галахад мог бы смотреть на Святой Грааль. И Гарри настолько погрузился в пучину желания, что не видел вокруг ничего, кроме возлюбленной.

– Позволь мне защитить тебя! – в отчаянии взмолился он.

– С тобой я в полной безопасности. – Софи прижала ладонь к груди молодого человека.

Гарри со вздохом покачал головой.

– Боюсь, что это не так…

Но Софи, казалось, не слышала его. И в следующее мгновение случилось так, что губы их слились в поцелуе. И теперь уже Гарри целовал Софи, совершенно не сдерживаясь. Впервые после той весьма рискованной встречи в Уилтшире. Но даже теперь он не пытался ее раздеть, и потому девушка взяла инициативу в свои руки.

Дрожащими от нетерпения руками Софи потянула вниз лиф своего платья, обнажая груди. Гарри помедлил лишь мгновение, а затем с благоговейным трепетом принялся целовать их и ласкать. На вкус Софи напоминала цветочный мед, а ее духи наполняли воздух мускусным ароматом.

И теперь уже Гарри не пытался протестовать. Ведь все происходившее было предопределено – с того самого вечера, когда он застал Софи плакавшей в саду. Гарри не мог бороться. Особенно теперь, когда ее ответное желание могло по своей силе сравниться с его собственным.

И он уже почти не нервничал, так как точно знал: их с Софи неистовые ласки и поцелуи неизбежно вели к сладостной развязке. Однако Гарри нашел в себе силы развязать ленты платья, не порвав дорогой материи. И он не стыдился того, что делал. Ведь когда любовь столь сильна, в ней нет места греху. И не важно, что думает об этом общество.

– Позволь мне раздеть тебя, дорогая, – прошептал Гарри в перерыве между поцелуями, которыми он осыпал шею любимой.

Софи тут же подняла руки – словно маленькая девочка, – и сердце Гарри переполнилось нежностью. Нежностью, от которой задрожали руки, когда он снимал с нее платье, которое потом осторожно положил на кресло.

Софи же церемониться с его сюртуком не стала, и он полетел на пол. Девушка явно проявляла нетерпение. Впрочем, ее необузданность скоро утихла, уступив место спокойствию, переливавшемуся теперь в голубых, точно сапфиры, глазах.

Гарри осторожно расшнуровал ее корсет. Когда же он упал на пол, стянул с девушки нижнюю сорочку.

И вот, наконец, Софи стояла перед ним совершенно обнаженная, и ее молочно-белую кожу ласкали золотистые отсветы камина – Гарри растопил его перед ее приездом. Тугие груди девушки венчали нежно-розовые соски, а пламя камина отбрасывало причудливые тени на лоно, скрытое шелковистыми темно-русыми завитками.

Гарри сделал шаг назад, чтобы насладиться этим зрелищем. Охватившие его эмоции были настолько сложными, что он не мог бы выразить их словами. Радость и желание – они всегда присутствовали в его душе. Но сейчас к ним присоединилось пьянящее сознание того, что эта чудесная девушка принадлежала ему и что с сегодняшнего дня они будут связаны навечно.

Впрочем, Гарри привязался к ней с самого первого взгляда. Но сегодня, когда он познакомит ее с чувственной стороной любви – дай ему Бог держать себя при этом в руках! – связь их станет глубже, чем океан.

Софи принадлежала ему, а он – ей.

Где-то в глубине его сердца пробудилось удовлетворение от того, что он, Гарри Торн, стоял здесь с Софи Фэрбродер. И что он, Гарри Торн, сейчас сделает ее навеки своей.

Софи подняла на него свои блестящие глаза, и Гарри понял, что она думала о том же, что и он. Когда же она подняла руки, чтобы вытащить из волос шпильки, грация ее движений заставила его сердце радостно подскочить в груди, а потом судорожно сжаться. Переливавшиеся в отсветах камина пряди волос упали на обнаженные плечи Софи, а затем принялись играть в прятки с ее грудью.

Гарри судорожно сглотнул – эмоции сдавили горло.

– Ты такая красивая… – прошептал он.

От самоуверенной улыбки Софи его душа радостно запела, и он вдруг увидел, что вместо робкой девушки перед ним стояла поражающая воображение женщина.

– На тебе слишком много одежды, – заметила она с улыбкой.

Если с одеждой Софи Гарри обращался предельно осторожно, но с себя он мгновенно сорвал рубашку и штаны, бросив их на пол. После чего шагнул к любимой.

За окном, в щелях между неплотно задернутыми шторами, виднелся озабоченный и порой жестокий Лондон, а в этой комнате золотистая сфера любви отгородила их с Софи от мирской суеты.

Погрузив пальцы в волосы любимой, Гарри приподнял ее лицо. Губы Софи приоткрылись, а в глазах вспыхнуло возбуждение.

Словно в тумане Кэмден шагал следом за женой по широкой мраморной лестнице.

«Как странно…» – думала Пен. Ведь она-то была уверена, что муж в ярости. А он назвал ее «великолепной». И поцеловал так сладко, что, не будь она начеку, – непременно поверила бы, что он в нее влюбился.

Чего, конечно, никогда не случится.

Ей следовало всегда об этом помнить. Что было почти невозможно, когда он смотрел на нее так, словно вместо лампы в ее руках вдруг вспыхнуло солнце.

Едва они оказались в спальне, Кэмден тут же обнял жену, чтобы еще раз поцеловать. И Пен конечно же ответила на его призыв – разве могла она поступить иначе? Что же до Кэма… В какой-то момент сегодняшнего суматошного вечера он частично убрал барьеры, которые все это время заслоняли его душу. Пен не смела дать определение его чувствам, но сегодня его необузданная страсть была… какой-то другой – так ей, во всяком случае, казалось.