Обнаженная тьма - Елена Арсеньева

Выходя из кабинки, привычно окинул взглядом почтовоеотделение. Сегодня здесь вообще пустыня. Вот и отлично!

Постоял на крылечке, глубоко вдыхая морозный воздух. Сразустало легче. Звезды холодновато смотрели на него с небес – маленькие, такиеколючие, что при взгляде на них начинали слезиться глаза.

Вот уж кому точно все до лампочки! До фени. До фонаря. Пофигу. По… Вот так и надо жить, так и надо воспринимать мир! Разделяя близкое идалекое! Есть нечто для тебя святое – это семья. Ничего, что она состоит всегоиз двух человек, старого да малого. Это якорь твоего существования,единственное, что не дает сорваться и понестись по равнодушной планете, какперекати-поле. Значит, все, что идет на пользу твоей семье, во здравие всех еечленов, изначально хорошо и должно быть лелеемо любой ценой. А все, чтоприносит ей вред, даже гипотетический, должно быть сметено с дороги.Сообразуясь с этим и следует вырабатывать для себя моральные устои. И велика либеда, если иногда они входят в прямое противоречие с так называемыми общественныминормами? Велика ли беда, если иногда кажется, будто твое собственное сердце невыдержит всего этого, всей этой боли, в которую ты его окунул? Если иногда стоской думаешь, что Александра… что ты и Александра, вы могли бы…

Нет!

Он так резко мотнул головой, что покачнулся, оскользнулся нагладких, подмороженных ступеньках и едва не слетел с крыльца.

Зло топнул.

Все-таки в некоторых смыслах он живет в городе клиническихидиотов. Здесь и так страшно скользко зимой, потому что оттепели беспрестанночередуются с заморозками, однако крылечки у вновь построенных илиотремонтированных офисов почему-то все замощены необычайно скользкой сверкающейплиткой. Смесь французского с нижегородским! В сухую погоду это очень красиво,ну а зимой люди каждую минуту натурально ходят между жизнью и смертью. Угородского начальства какая-то мания увеличивать общий травматизм! Эх, нет наних умного человека, который сломал бы на таком крылечке руку или ногу – исодрал бы с владельцев офиса по суду кругленькую сумму. Правда, у нас это неочень принято, а вон в Штатах, рассказывали, какая-то дама пролила на себякофе, поданный ей в машину, и высудила у бедных биг-маковцев аж два «лимона».Вот бы сейчас упасть и высудить два зелененьких «лимона» – они очень не повредилибы. Наконец-то появились бы собственные деньги, а то надоело жить отстариковских щедрот. Щедроты, конечно, немалые, а все же… Строго говоря, именнонесчитанные деньги сделали старика таким, каков он есть. Уверен, что все насвете может купить, – и, как правило, оказывается прав. К примеру, скольконароду было завязано в этом деле, – и все работали, как негры, зная, чтополучат поистине царское вознаграждение. И получили, что характерно! КромеСыча… но Сыч слишком много знал, заткнуть ему рот не удалось бы никакой суммой,пришлось бы существовать под угрозой непрестанного шантажа. К тому же мерзавеци так зажился на свете. Он испытал настоящее удовольствие, когда отпустил этупоганую душонку на покаяние!

О чем это он? Ах да, о деньгах. Деньги деньгами, но все-такисуществует нечто не продажное и не покупное. Именно то, что заставило еговвязаться в эту жуткую авантюру, которая, чем дальше, тем больше пахнет кровью…

Он с сожалением оглянулся на дверь почтового отделения,забитую фанеркой там, где разбилось стекло. Это называется, без портков, а вшляпе. Крылечко дороженой смертоубийственной плиткой замостили, а стекло новоекупить пожмотились. Нет, не будет он тут падать и судиться с почтой не будет.Все равно не высудишь ни хрена, да и некогда ему по судам бегать.

Спустился к машине, открыл дверцу – и, как всегда, испыталприлив почти чувственного наслаждения, забираясь внутрь. За рулем он ощущалсебя куда уверенней, чем на ногах. Этакое проявление техногенного кентавризма!Без труда мог бы провести целый день за рулем, что, между прочим, и приходилосьделать довольно часто.

Включил радио.

В небесах торжественно и чудно!

Спит земля в сиянье голубом…

Что же мне так больно и так трудно?

Жду ль чего, жалею ли о чем?

Нет, это просто клиника какая-то! Достал, натурально досталего этот угрюмый маленький поэт со своими переживаниями. Что же мне так больнои так трудно, видите ли. Да что ты знаешь о боли? А вся трудность в этой новойбезвинной крови, которой предстоит обагрить руки. Вроде бы не так велика беда –каплей больше, каплей меньше, а получается, что велика…

Хотя он, этот темноглазый поэт с усиками и большимиэполетами, кое-что знал о крови. На Кавказе немало ее пролил небось. А как надуэль пришел, косточками вишневыми плевался: мне, мол, все по фигу! Вряд литебе это было так уж по фигу, парень.

Уж не жду от жизни ничего я,

И не жаль мне прошлого ничуть;

Я ищу свободы и покоя!

Хватит! Надоело!

Он выключил радио и так сильно нажал на газ, что моторзачихал и какое-то время вообще не желал заводиться. Неужели и верному джипутоже захотелось забыться и уснуть? Ладно, потерпи еще немного, кентавр!

* * *

– В данное время абонент недоступен. Попробуйте позвонить поэтому номеру через некоторое время.

Голос у электронной дамы был усталый, словно она невыспалась. Конечно! Александра и сама не спала, и технике не давала: набираланомер буквально через каждый час, когда вырывалась из дремы. Потом сновапроваливалась в дерганый, мучительный сон, вдруг пугалась, что Ростиславпоявился на связи, а она проспит, подхватывалась, зажигала свет, ставила к себена кровать старенький аппарат и накручивала потрескивающий диск, чтобы сновауслышать бессонный женский голос, и промолчать, и положить трубку, и сновалечь, прижав ладони к лицу и не давая пролиться слезам, которые так иподкатывались к глазам, а иногда все же прорывались… А что бы она сказала, еслиб он все же ответил? Неизвестно!

Утром встала с опухшими веками. С трудом разлепив их, долго,с туповатым изумлением, смотрела на часы. Был уже десятый час, ничего себе!Никогда не спала так долго. Надо думать, удалось покемарить и Ростиславу.Последний раз она звонила, когда было еще совсем темно. Рука сама потянулась ктелефону, начала привычно накручивать цифры.

– В данное время абонент недоступен. Попробуйте позвонить поэтому номеру через некоторое время!

Ого! Техника, похоже, отлично выспалась! Голос просто-такипахнет горячим кофе, и душем, и увлажняющим кремом для лица!