Горм, сын Хёрдакнута - Петр Воробьев

– Можно подумать, ты его знаешь! – Аса состроила рожицу.

– Я знаю слова! С Виги учил! Мэхенеб. Цнотупрх. Нирнэф. Вуглускр. Совсем не так звучит…

Между тем, за кораблями тоже наблюдали – с берега Острова Многих Утесов у входа в залив, где уже несколько десятков лет проводились обряды, предназначенные для защиты поселения на берегу, называемого За Островом, или на языке жителей длинных домов, Ошнаге Менатеи[88]. Шаман клана медведя находился в полной уверенности, что появление гостей издалека было прямо связано с участием в обряде двух приезжих гененов с холодного севера, одного из которых, очень сильного в мире духов, сопровождал «анирни́к» – призрак убитого и неотмщенного путешественника с востока, нуждавшийся в переправке за море.

– Такие большие, – Объелся Кеты был исполнен трепета. – Почти как умиак-гора.

– Похожи?

– И да, и нет, – Защитник Выдр задумчиво погладил длинный хвост Длинного Хвоста. – Внешне сходство очень большое, особенно с тем, что пониже и подлиннее. Но про́клятый умиак, вмерзший в лед, был совсем другой. От одного взгляда от него бросало в холод, собаки боялись к нему подходить, а в мире духов вокруг воем выли атшены. А это просто умиаки с полезными волшебными прибавками, чтобы умилостивить инуа северного ветра, и сильно меньше огромной перевернутой лодки у стойбища рядом с заливом.

– Истинно верно. Видишь вертящиеся крылья и резьбу с медведями? Это тотем Йа-О-Га, совершенно необходимая вещь, – с пониманием сказал Идущий в Собственной Тени. Для жителя длинных домов, он говорил на языке Инну очень неплохо. – Га-О, великан ветров, призвал медведя первым. Тот поклонился перед великаном, и великан сказал ему: «Йа-О-Га, ты силен, и поэтому я доверю тебе северный ветер, самый свирепый. Одним дуновением, ты будешь покрывать льдом реки и озера, и охотники будут дрожать от одного твоего вздоха[89].» У меня тоже такой есть, правда, поменьше.

Умиаки с прибавками сблизились. Влияние их тотемов на духов воздуха было настолько велико, что даже в тихую погоду, ветры громко свистели, пыхтели, и сопели, помогая двигать огромные лодки по воде. Путешественники на умиаках были неплохими охотниками – их добротная одежда незнакомого покроя была сшита с использованием белого меха нануков, серых волчьих шкур, двухцветных росомашьих, и мехов неизвестных зверей. Как знак нарочитого богатства, одежда многих была не просто украшена металлами, а отчасти из них сделана.

– Пошли к причалу? – спросил Хельги у Ушкуя.

– Стоило бы, чтоб застать их врасплох, но это плохое какое-то начало для знакомства, – ответил тот. – Обратно же, застань мы их врасплох и всех перебей, они нам потом вряд ли что расскажут про Йоарра, во-первых, от обиды, во-вторых, по причине полного отрупения. Встанем на острове, потом на лодке подойдем, когда на берегу кто-то будет.

– Даже если нам про Йоарра и расскажут, как мы поймем, что это они про Йоарра? Слушай, опять про блудниц да про длинную осу затянули…

– Знаешь землю за Наволоком на восток?

– Бьярмаланд?

– Перемь сиречь Чердынь, – Ушкуй кивнул. – Там мы торговали с парой народцев, которые не то что по-нашему – вообще ни на каком языке не говорят, может статься. И без языка объяснялись. Хотя здесь скорее придется тыкать в вещи пальцем и слова учить по одному. Тоже путь не без трудностей, потому что местные не всегда правильно понимают, что ты от них хочешь. Я так один раз купил лыжи, бочонок меда, палатку из шкур, елку, одноместную лодку, козу, и маленького шустренького мальчишку, – Ушкуй мотнул головой в сторону Бойко. – Луну вот мне продать отказались, она им самим была нужна. Обогнем остров, встанем с юга, а то западный берег зарос, как шерстью – нигде не приткнешься. Я его Мохнатин-островом назвал. Бойко, дуй на форштевень с лотом!

– Их шаман, тот, что с птицей, дело знает, – сказал Тадодахо из клана черепахи, названный в честь своего великого предшественника. Правда, у первого Тадодахо жила в волосах злая гремучка, а не синяя с тремя желтыми полосками подвязочная змейка. – На берег сразу не идут, к острову подходят. Посмотрим, какой у них обряд очищения после морского перехода.

– А эти точно не прокляты? – Оквахо из клана волка, что было очевидно по имени, наклонил голову. Одно ухо его меховой шапки оттопырилось, придавая шаману завидное сходство с его тотемным животным.

– Очень навряд ли, – Идущий в Собственной Тени пыхнул длинной трубкой и обвел рукой приближавшиеся огромные лодки. – Смотри, с ними женщины, они их слушают, и дитя. Защитник Выдр, что говорят тебе духи?

После недолгого раздумья, северный шаман дал ответ, помогая себе движениями рук:

– Духи молчат, но лицами они похожи на Рыбьего Глаза, которого я встретил в стойбище за перевернутым умиаком с гору. Рыбий Глаз – один из гененов путешественников с запада, ставших жертвой проклятия. Мерзлые Сопли и Блестящая Рыба из того стойбища гостили в нашем, и рассказали мне, как Рыбьего Глаза и Верную Руку спасли, приняли в племя и частично сняли наговор, но полностью с колдовством не справились. Верную Руку съел на охоте нанук, а Рыбий Глаз остался без глаза и с шрамами от когтей, – генен показал, откуда и докуда. – Дух без лица сказал мне, что это был не просто нанук. Верная Рука был предводителем охотников, и проклятье на нем лежало сильнее, чем на Рыбьем Глазе, которого защищал его дух-охранитель.

– А какой у него дух-охранитель? – спросил Тадодахо.

– Собака белая, большая, чье имя нельзя называть.

– Эр-Хар, сильная защитница! – выпалил Оквахо.

Тадодахо тут же хлопнул его по затылку:

– Нельзя же называть! Духов разозлишь!

– Мууууу! – раздалось с более высокой лодки, уже почти достигшей южного берега. Звук был глубок, силен, и пронизан нездешней печалью.

– Что я говорил! – шаман клана черепахи устроил сонную змейку в своих волосах поудобнее.

– А ну, все хапнули! – шаман клана медведя добавил чего-то в чашку трубки и пустил ее по кругу.

– Чем это тянет с острова? – Фьори принюхался.

– Может, это дым из деревни? – предположил Карли.

– Нет, тут особый запах… Шли мы раз к югу от Лолланда, там на берегу конопляное поле горело, потом тюлени стали из моря выныривать и над нами смеяться, а дальше мы как-то за вечер недельный запас еды сожрали, – старый кормчий улыбнулся, вспоминая. – Заслонка заднего хода, готовьсь! Так вот, перед ехидными тюленями пахло похоже, только здесь еще какой-то запах примешан. Задний ход! Водомет – отбой!

Киль Губителя Нарвалов проскреб по песку. Рядом, Пря́мый встал на якоря в нескольких саженях от берега.