Аллегро на Балканах - Александр Михайловский

– Проклятье, месье Барту! – выругался Клемансо. – Только после того как вы мне это рассказали, я воистину понял, каким был дураком. Но сейчас эти стенания бесполезны, необходимо решить, что мы будем делать, когда на нас обрушится объединенная мощь всех монархий Европы. Бедная, бедная Франция…

– Я не думаю, что нам объявят войну, – пожал плечами Луи Барту, – от этого нас берегут подписанные прежним кабинетом Брестские соглашения. Насколько я знаю русскую императрицу, она и сама не станет нарушать подписанных документов и не позволит сделать это другим. Вместо того, как пишут некоторые газеты, нас будут душить экономически – сначала понемногу, а потом все сильнее и сильнее, ограничивая торговлю и транспортное сообщение. Франция и без всякого завоевания будет вычеркнута из общеевропейской жизни – до тех пор, пока вас, месье Клемансо, месье Пикара и месье Дюпона не выдадут на так называемый международный суд. Убытки у наших буржуа будут страшные, но хуже всего придется простонародью, которое в отсутствие работы и дешевого русского хлеба начнет голодать. А там недалеко и до революции с ее виселицами и гильотинами. Хотите второе издание Парижской коммуны? Вот в Берлине и Санкт-Петербурге посмеются. Не забывайте, что вся верхушка русских прибыла из мира более чем на сто лет опережающего наше время, а там были в ходу и не такие штучки. Если речь пойдет не о сопротивлении вторгшемуся врагу и интересах Франции, а о выдаче уголовных преступников, то есть вас, на международный суд, то Национальное Собрание долго трепыхаться не будет. Те, кто еще совсем недавно голосовал за ваше правительство, первыми заорут: «Распни его, распни!». Дело кончится тем, что после какого-то периода дебатов и проклятий вас отстранят от власти и передадут австрийцам спеленатыми по рукам и ногам, да еще перевязанными розовыми ленточками.

– Проклятье, месье Барту, вы правы на все сто процентов! – эмоционально воскликнул Клемансо. – Во всех остальных европейских странах, кроме Франции, даже в Великобритании и Бельгии, у власти находятся торжествующие тираны, и только одно государство по другую океана имеет чисто демократическое устройство…

– Если вы имеете в виду Североамериканские Соединенные Штаты, – сказал Луи Барту, – то не надейтесь на их помощь, ибо этим фермерам и ковбоям не интересен никто, кроме них самих. Не имея перед глазами жирного куша, который можно было бы попытаться урвать, они и пальцем не пошевелят ради вашего спасения. И вообще пора прекратить этот бесполезный разговор. Вас, месье Клемансо, поймали на организации преступления, и теперь ваш конец предопределен. Рано или поздно вас повесят за шею, а я не желаю иметь с вами ничего общего и подаю в отставку. Прощайте.

– И я тоже подаю в отставку, – вставая, сказал министр торговли и промышленности Гастон Думерг. – Вы, Жорж, принесли нам всем большое несчастье.

Тут министры принялись вскакивать со своих мест один за другим, кричать, что они подают в отставку и выбегать из премьерского кабинета, будто из палаты лепрозория. Всего несколько минут – и Жорж Клемансо по прозвищу Тигр остался в своем кабинете на пару с генералом Пикаром. А ведь еще даже не громыхнул гром и не сверкнули молнии, а всего лишь на горизонте начали собираться темные тучи… Так проходит слава мира.

12 сентября 1907 года, вечер. Санкт-Петербург, Зимний дворец, рабочий кабинет Канцлера Российской Империи.

В самый канун отъезда в Вену на аудиенцию к канцлеру Империи попросился директор Пулковской обсерватории тайный советник Оскар Андреевич Баклунд. Еще в апреле, когда адмирал Карпенко напомнил императрице Ольге, канцлеру Одинцову, князю-консорту Новикову и всем прочим о предстоящем Тунгусском диве, в Кавказских горах начались подготовительные работы по организации Абастуманской высокогорной обсерватории имени Великого князя Георгия Александровича Романова. Ее первым директором стал молодой (40 лет) астроном, доктор наук (с 1899 года) Александр Александрович Иванов, порекомендованный Дмитрием Ивановичем Менделеевым. Прямо от сердца оторвал ценного сотрудника своей «Палаты мер и весов». Этот человек пока не был посвящен в глубинную подоплеку своего задания, и думал, что императрица всего лишь хочет достойным способом увековечить память о своем безвременно усопшем брате.

Одновременно с работами по перестройке наблюдательной башни, в Германии, на фирме Карла Цейса, для новой обсерватории был заказан телескоп-рефлектор с диаметром посеребренного стеклянного зеркала в двадцать восемь дюймов – лучший, какой только можно изготовить в начале двадцатого века. Его установка планировалась на апрель следующего года, а пока работа велась, что называется, на «кончике пера». И возглавлял эту работу как раз тайный советник Баклунд, несмотря на то, то по его поводу в СИБ были большие сомнения. А как иначе, ведь этот человек не только швед по национальности, каковых в России хоть пруд пруди даже среди вышесреднего чиновничества, он еще и рожден в Швеции, а кроме того, видная фигура, ученый с мировым именем и так далее, и тому подобное. Агенты СИБ, ничего не трогая руками, буквально обнюхали господи Баклунда со всех сторон и сделали вывод, что он чист как вода горного ручья. Фанатик науки, который не нашел времени даже на то, чтобы жениться и продлить себя в потомстве.

Вызывать такого человека повесткой в Петропавловскую крепость для ознакомления с секретными материалами было бы неправильно, поэтому Оскара Андреевича пригласили в здание, расположенное прямо напротив Петропавловки, на другом берегу Невы – то есть непосредственно в Зимний Дворец. И беседовали там с ним со всем уважением не мелкие сошки, а сама императрица и господин канцлер, несмотря на то, что в те дни все их мысли были заняты развертывающимся политическим кризисом в Болгарии. По-другому было невместно, ведь их гость был лучшим специалистом по небесной механике, какого только можно найти в начале двадцатого века. Тогда императрица сразу взяла быка за рога и прямо, без экивоков, которых не понимают северные люди, объяснила знаменитому астроному всю остроту ситуации. Мол, требуется упредить это явление, заранее обнаружив летящую к земле скалу, а главное, понять, детерминированное это явление или достаточно случайное. Ведь если взрыв пятидесяти миллионов тонн тротила над глухой сибирской тайгой – это одно, то случись подобное над Стокгольмом или Санкт-Петербургом – так это совсем другое. Попади под удар этого чудовища крупный город – и жертвы будут считать на тысячи или на миллионы…

– Единственный способ минимизировать потери от такого явления природы – это в случае обнаружения угрозы астероидной атаки объявить всеобщую эвакуацию и очистить место буйства стихии от возможных жертв, – сказал тогда канцлер. – И ваша роль и ответственность, Оскар Андреевич, в этом деле будет первостепенная.

Вот так: крупного ученого снабдили информацией, воодушевили и отправили размышлять над ситуацией, в то самое время пока господин Иванов закладывал в Кавказских горах фундамент нового храма астрономической науки. Ведь даже самый мощный телескоп вкупе с отличной ясной погодой не помогут наблюдателю обнаружить искомое небесное тело, если он банально не знает, куда и когда ему требуется смотреть. И вот спустя почти ровно четыре месяца господин Баклунд подал канцлеру короткую докладную записку и испросил личной аудиенции. Содержание этой записки было насколько сенсационным, что канцлер тут же доложил о ней императрице, и та, несмотря на то, что паровоз на Варшавском вокзале уже фактически стоял под парами, распорядилась принять ученого и выслушать его доклад. И заодно подготовить в императорском поезде резервное купе для сего достойного мужа, ведь не исключено, что то же самое ему придется повторить и перед собранием всех европейских монархов, съехавшихся на похороны императора Франца-Иосифа.