Легенда о яблоке. Часть 1 - Ана Ховская

– Тетя, не надо любезничать!– сразу же остановила ее София, признательно кивая головой.– Я знаю, ты не хочешь меня обидеть. Но лучше скажи прямо, что надо изменить и хватит ли у меня тех денег, которые мама положила на мой счет?

– Деньги – не проблема. Я помогу тебе выбрать несколько универсальных вещей, которые можно надеть с чем угодно и когда угодно. Ты будешь выглядеть хорошо. Я тебе обещаю.

– Может, займемся этим прямо сейчас?– с волнением предложила София.– Иначе я не избавлюсь от мыслей о белой вороне.

Лили по-доброму рассмеялась и взяла крестницу под локоть.

– Кто же тебе это сказал?

– Ну… уж точно достойная женщина,– сердито выговорила девушка.

– Какая же ты мнительная. Только не преувеличивай все, что тебе будут говорить люди. Не принимай близко к сердцу. Завистников и просто хамов очень много. Они лишь тем и питаются, что заставляют других чувствовать себя белыми воронами.

– Нет, миссис Уоркенгтон не такая. Мне показалось, она желает мне добра.

– Ну…

Лили еще раз окинула девушку критическим взглядом и добавила:

– Я тоже думаю, что она дала тебе полезный совет.

– Пусть лучше она, чем кто-нибудь из будущей группы,– уже более спокойно призналась София.

– Ладно, не кисни, пойдем в торговый центр, что-нибудь подберем на твою стройную фигурку.

София недоверчиво свела брови.

– Стройную?! Издеваешься?

Лили и не думала издеваться. Она удивленно пожала плечами и заметила:

– А у тебя еще и комплексы? Будем бороться!

Они свернули на другую улицу и пошли вдоль широких витрин магазинов.

София мельком оценивала свое отражение в стеклах витрин и все пыталась разглядеть хваленую стройность. Но, вопреки мнению тети, не находила подтверждения этому.

В выборе современной молодежной одежды София полностью положилась на крестную. Но не то чтобы у нее отсутствовал вкус или чувство меры, девушка была ошеломлена предложенным ассортиментом. И после утомительных примерок и обсуждений София и Лили вернулись домой вполне удовлетворенные сделанными покупками. В основном это были брюки, джинсы, удобные майки и хлопковые свитера, пара строгих рубашек, а также удобные туфли на шнуровке и пара босоножек на низкой платформе. По форме все было предельно просто, скромно и соответствовало стилю студентки технического колледжа. Теперь предстояло с достоинством выйти в свое первое плавание в мир науки.

***

Напряженная трехнедельная подготовка к первому занятию вымотала Софию до появления головных болей. Но Лили умело, по-матерински опекала крестницу и всеми способами поддерживала, ободряла и утешала ее.

В эти недели проявилось все, что могло быть самого неприятного в себе: и чувство несостоятельности, и беспокойство за уровень знаний и способностей, и неуверенность в своих силах преодолеть предстоящий путь, и самое болезненное переживание – страх знакомства с новой группой и опасение повторения ее школьных неприятностей.

С первым утром студентки все чувства Софии выразились в шокирующей заторможенности, внешне напоминающей полное равнодушие ко всему. Ее внешний вид – выглаженная белая рубашка и свободные жемчужно-серые брюки, – не вызывал никаких эмоций. Но она не замечала, как оживляли ее лицо волнистые черные волосы, собранные в хвост на затылке, с выпуском нескольких тонких прядей на лбу и висках, какими красивыми были ее большие синие глаза, обрамленные бахромой длинных ресниц, загнутых кверху. Лили с трудом уговорила крестницу подвести губы блеском и нанести тушь на ресницы.

Уже перед самым выходом, немного придя в себя, София оценила свой внешний вид критическим взглядом и без ложной скромности отметила, что она довольно симпатичная и ей стоит задуматься над дальнейшим совершенствованием своей внешности. И все же эта мысль была непривычна ей.

– Желаю тебе удачи!– искренне сказала Лили, умиляясь племянницей, и чмокнула ее в щеку.– Томас завезет тебя по пути на работу. Будь умницей, не вешай нос. Домашний телефон запомнила?

– Угу…– единственное, что смогла выдавить из себя София и в состоянии некоторой отстраненности вышла вслед за дядей.

Только когда машина остановилась у ворот колледжа, София, наконец, сосредоточилась, немного расслабила мышцы плеч и спины и, кивнув на прощание дяде, медленно побрела внутрь двора.

Так начался ее первый год самостоятельной студенческой жизни, вдали от дома, от дорогих ей людей, привычных забот и занятий, мучительных предрассудков и неразделенных желаний.

С первого же дня она с головой окунулась в учебу. Уже через неделю ее имя стояло в списках дополнительных спецкурсов по выбору: социальная психология, правоведение, искусствоведение. Из всего, что можно было получить, София старалась выбрать максимум по своим интересам и возможностям. В свободное время она продолжала совершенствоваться в итальянском и русском языках и подумывала улучшить свой французский. Однако Лили посоветовала не перегружать себя и более ответственно подойти к уже имеющемуся набору курсов.

С необыкновенным хладнокровием София воспринимала отношение к ней группы и в целом сверстников по колледжу. Она держалась скромно, тихо, не задирала нос, не отвлекалась на мелочи. Ее никто не обижал, не трогал, и она не навязывала своего общества. Но все равно отмечала, что сверстники не проявляют к ней особого интереса. В минуты грусти, обычно в конце дня, в своей комнате София чувствовала сожаление о том, что не притягательна, не безупречна, как ее однокурсницы, которые вызывали шквал оваций, пристальное внимание только одним своим появлением в холле колледжа. Их поведение иногда было чересчур вызывающим, вольным, показным. Хотя она не желала проявлять себя таким образом и даже не хотела иметь ничего общего с такими людьми, но тайное желание признания и восхищения все же теплилось в глубине синих глаз.

Сердечная дружба с дядей и крестной почти заменяла, а вернее, отодвигала тоскливые мысли о родных. Материнское отношение Лили к крестнице редко заставляло почувствовать себя одинокой и оторванной от мира, в котором девушке было непросто адаптироваться.

Лили Хард была на редкость чуткой и мудрой женщиной. В ее голубых глазах всегда отражался мягкий, теплый свет, лицо выражало светлую безмятежность и легкость. Она не была обременена обыденными проблемами, в ее рассуждениях отсутствовали заурядность и назидательность.

Томас Хард чем-то напоминал Санта Клауса – доброго, терпеливого, понимающего, неприхотливого, всегда с задорными идеями, юморного и дружелюбного с окружающими. Узнав дядю лучше, София еще больше полюбила его.

С Хардами София была самой собой – открытой, искренней, живой, задорной хохотушкой, неунывающей выдумщицей. Вечерами они вместе сидели у телевизора, обсуждая какую-нибудь новость, играли в «Монополию» или в слова и выпивали рекордное количество горячего шоколада на скорость. Софию радовали их простые бескорыстные отношения, уют и гармония, которую они создавали вокруг себя. Войдя в их маленький мирок, она находила в нем душевное спокойствие и черпала силы для преодоления новых препятствий.