Смертельная измена - Сабина Тислер

Лукас выпил в баре чашку кофе и задумался, не пойти ли сразу к терминалу или еще немного подождать. В принципе, это было все равно, но он в очередной раз осознал то, что, похоже, навсегда потерял покой. Отныне он будет жить в состоянии бегства и постоянного страха перед разоблачением.

Он тщательно проверил ручную кладь: не осталось ли там чего-нибудь запретного и такого, что каким-то образом могло привлечь к нему внимание. Он не нашел ничего. Все было в порядке.

Дальше он без всяких проблем прошел контроль и почувствовал себя намного лучше, когда уселся в зале под табло «Берлин — Тегель, время вылета: 13.05».

Лукас боялся летать самолетами. Ему не нравилось доверять свою жизнь машине и какому-то человеку, о котором он не знал, насколько тот опытен и как он себя чувствует в этот день. При взлете и посадке он каждый раз слышал какие-то звуки, казавшиеся ему признаками неисправности двигателя, а при полете над облаками испытывал не бесконечную свободу, а неограниченную несвободу, поскольку был полностью зависим от самолета.

Но в этот раз все было по-другому. Он покинул Италию и впервые за долгое время смог вздохнуть спокойно. Полет казался ему чем-то безобидным по сравнению с проблемами, ожидавшими на земле. К тому же падение самолета и быстрая смерть были не самой худшей альтернативой.

Но самолет не упал и два часа спустя уверенно приземлился в аэропорту «Берлин — Тегель».

Лукас взял такси и поехал к родителям. Разговор с ними казался ему самым важным, и он хотел решить эту проблему в первую очередь.

Хотя в душе Лукас был готов к этому, тем не менее он испугался, увидев мать. Она сильно похудела, на лице пролегли глубокие морщины, а глаза потемнели и потеряли блеск. Ее волосы напоминали солому и выглядели неухоженными, словно она уже давно не была у парикмахера.

«Это больше не моя элегантная, светская мать, — промелькнула мысль в голове у Лукаса, — это развалина. У нее такой вид, словно она последние две недели жила где-нибудь под мостом».

Он обнял ее.

— Мальчик мой, — всхлипнула она, — ты здесь. По крайней мере, хотя бы ты есть у меня. Хотя бы ты.

Они вместе зашли в квартиру. Рихард стоял в коридоре перед дверью в гостиную. Он молча протянул Лукасу руку, потом прижал его к себе и слегка похлопал по плечу.

— Хорошо, что ты приехал, — прошептал он.

И отец показался ему очень постаревшим.

Этот визит проходил совсем иначе, чем прежние. Отец молча открыл бутылку пива, подал ее Лукасу и подставил бокал. Мать, сложив руки, сидела на диване и не спускала с сына глаз.

— Рассказывай, — сказала она. — Я хочу знать все.

Лукас тяжело вздохнул.

— Я буду с вами честным, — начал он, — факт остается фактом: Йоганнес исчез и до сих пор, до сегодняшнего дня не появился.

Хильдегард тихо всхлипнула.

— Неизвестно, жив он или мертв, вообще ничего неизвестно. Это тяжелая, невероятная ситуация, с которой мы не можем справиться.

— Но почему же тогда Магда сказала по телефону, что он вернулся? Почему рассказала нам, что она нашла его в Риме?

— Потому что у Магды иссякли психические и физические силы. Конечно же, она не нашла его в Риме. Но она себе это воображает, чтобы как-то жить дальше. Магда находится в состоянии тяжелого шока. Она лжет, потому что не может перенести правды. Вы должны понять это. И поэтому она отказывается ехать в Германию. Она не хочет возвращаться без Йоганнеса, ждет его и, чтобы выдержать это напряжение, представляет себе, что он здесь. Иногда она думает, что я — Йоганнес, и тогда ей становится лучше. Может быть, поэтому она и сказала по телефону, что он вернулся. Потому что она путает меня с ним. Дела плохи.

— А что думаешь ты? — спросила Хильдегард.

— Я не знаю. Я запрещаю себе во что-нибудь верить. Иногда я думаю, что Йоганнес просто ушел, не сказав ни слова, а порой боюсь, что он мертв.

Хильдегард уставилась на младшего сына и не дыша смотрела на него почти целую минуту. Потом она попросила:

— Скажи мне, что ты думаешь. Именно ты. Ночью, наедине со своими мыслями. Пожалуйста, будь честным!

— Я думаю, что он вернется. Что он когда-нибудь вернется.

Лукасу было очень скверно, когда он произносил эту ложь, но он решил, что родителям так будет легче.

Рихард вздохнул.

— Это как-то не похоже на Йоганнеса.

Лукас пожал плечами.

— В последнее время я понял, что, собственно, не знал родного брата. Я мог ожидать от него чего угодно, но только не этого. Не того, что он просто уйдет. Не говоря ни слова.

— И это заставляет подозревать самое плохое.

Рихард шумно высморкался.

— Что-нибудь произошло? — спросила Хильдегард. — У него были проблемы с Магдой?

— Нет. Вообще нет. Наоборот.

— Он тяжело переживал смерть Торбена?

— Может быть. Хотя мне казалось, что он справляется с этим лучше, чем Магда.

— У него было столько планов…

— Да.

Прошло еще минуты три, и за это время никто из них не сказал ни слова. Лукас встал, сел на ручку кресла и обнял мать.

— Все будет хорошо. Я это чувствую. Главное, мы должны держаться вместе. Мы втроем.

Мать тихо заплакала, и Лукас почувствовал, что его нежность пошла ей на пользу. Потом он посмотрел на отца.

— Папа, — начал он, — ситуация непонятная, непрозрачная и непредсказуемая. Мы должны подумать о том, что будет с фирмой. Мы не можем оставлять все на произвол судьбы, иначе предприятие обанкротится.

Рихард кивнул и начал собирать пылинки со своих брюк.

Лукас продолжил:

— Я хотел попросить тебя взять руководство фирмой на себя, пока Йоганнес не вернется. Или хотя бы до тех пор, пока я смогу вернуться в Германию. Но сейчас я должен быть возле Магды в Италии. Она в таком состоянии, что ее просто нельзя оставлять одну.

— Как долго может это продлиться?

— Не знаю. Возможно, несколько месяцев.

— Лукас, — сказал Рихард, рисуя квадратики на клочке бумаги, — мне семьдесят восемь лет. И уже восемь лет я не переступал порог фирмы. Как ты себе это представляешь?

— Я знаю, что это довольно сложно для тебя, папа. — Голос Лукаса был нежным и спокойным. — Но я не знаю никого другого. Нет никого лучше. Если кто что-то и понимает в делах фирмы, так это ты. Это была твоя фирма. А если работы окажется выше головы, то найми управляющего. Он будет все делать, а тебе останется только контролировать его.

Рихард задумчиво молчал.

Лукас наблюдал за отцом.

— Это ведь ненадолго.