Ретт Батлер. Вычеркнутые годы - Татьяна Осипцова

Экипаж остановился. Расплатившись с кучером, Скарлетт двинулась по Нассау-стрит. Возле церкви, красного кирпичного здания с крылечком в семь ступеней, со скромным порталом и четырьмя белыми колоннами, она замедлила шаг. В голову пришла мысль, что католики декорируют свои храмы и снаружи и изнутри с большей изысканностью – будь то крохотная церковка или собор вроде Нотр-Дам. Она вспомнила золоченый алтарь в соборе Святого Патрика, где их с Реттом венчали, и вдруг встала как вкопанная. Ведь она поклялась быть верной мужу «в горе и в радости, в болезни и здравии, в богатстве и нищете, пока смерть не разлучит…» Выходит, она собирается нарушить обет?.. Но ведь тогда ее ждет кара… Бог непременно покарает ее – это не пустые слова! Немало неблаговидных поступков совершила она в своей жизни – и ведь была наказана! Что такое все несчастья, которые ей довелось перенести, если не наказание Господне? И что ждет ее, если нарушит клятву, данную перед алтарем? А вдруг Господь считает, что она уже нарушила ее, и беспамятство Ретта – это расплата за ее грех?.. Но ведь она искренне считала мужа погибшим, и он потерял память значительно раньше…

Скарлетт резко развернулась и поспешила обратно к перекрестку. Она вдруг ощутила необходимость срочно покаяться и испросить прощения за то, что ошибочно считала себя вдовой.

Экипаж, в котором она доехала до Вулф-стрит, еще стоял на месте, и она назвала вознице новый адрес: Церковь Святого Патрика.

Кабриолет вывернул на оживленную Кинг стрит и через пять минут остановился на перекрестке Радклифф и Сент-Филлипс. Эта церковь ненамного превосходила размерами протестантскую, но стрельчатый портал, такие же окна и устремленный в небо шпиль создавали впечатление, что здание выше, а значит – ближе к Богу. Во всяком случае, так казалось Скарлетт. Преклонив колени перед алтарем, она присела на скамью в центре, недалеко от прохода и, опустив очи долу, стала шептать слова Молитвы Господней. Затем помолилась Марии, матери Божьей, покаялась в своих грехах и испросила Божьей милости. Ей хотелось еще исповедаться и причаститься, но служка сообщил, что аббат сейчас занят, и Скарлетт решила, что с этим можно подождать. Главное, она вовремя опомнилась и не совершила ужасного греха.

Ей показалось, что с души ее свалилась часть тяжести, и домой Скарлетт вернулась в приподнятом настроении. На пороге она столкнулась с Салли Брютон.

– А я уже думала, что не увижу вас, дорогая, – обрадовалась Салли. – Я принесла хорошую новость. В университет Южной Каролины приехал читать лекции профессор из Нью-Йорка, невролог. Он более заметная фигура в науке, чем наш Кэролл – я так полагаю. Не стоит ли обратиться к нему?

– К янки?

– Да будь он хоть индейцем! Главное – его компетенция.

– Вы правы, Салли, – согласилась Скарлетт, пропуская приятельницу в дом и входя следом. – После двух неудачных попыток мы засели в Лэндинге и ничего не предпринимаем. Это неправильно. Надо попробовать еще раз. Я завтра же поеду на плантацию и привезу сюда Ретта.

– А я добуду для вас этого профессора, – пообещала миссис Брютон.

С тревогой и надеждой ожидала Скарлетт вердикта нью-йоркского светила. Профессор Ховард заинтересовался редким случаем ретроградной амнезии и потери личности. Дважды он беседовал с Батлером, но вынужден был признать, что наука в данном случае бессильна. Он сообщил Скарлетт, что остается лишь уповать на естественное возвращение памяти.

– Но вам не стоит сильно расстраиваться, миссис Батлер. Ваш муж вполне адекватен. Он правильно соотносит себя с окружающим миром. Вы не представляете, какие «превращения» случаются при потере личности. Некоторые воображают, что перенеслись в наше время из Древнего Рима.

– Но это сумасшедшие! – горячо возразила Скарлетт.

– Вот именно. А ваш муж нормален. Пройдет какое-то время, он привыкнет, и вы привыкнете. Он вновь сойдется со старыми знакомыми, у вас появятся общие воспоминания, уже о новом отрезке вашей жизни.

– Вы предлагаете мне смириться? – потускневшим голосом спросила она.

– Я предлагаю вам принять существующее положение вещей и радоваться, что не случилось худшего. От травмы головы можно ослепнуть, оглохнуть, потерять разум, да просто умереть, в конце концов! Честно говоря, увидев его шрам, я вообще удивился, что он выжил. Мистер Батлер физически крепок, вполне здоров – если не считать, что не помнит ничего до момента трагедии, – и стоит благодарить бога уже за это.

– Наверное, так, – вздохнув, согласилась Скарлетт.

Она решила не объяснять, почему ее не устраивает новая личность мужа. Бесполезно говорить об этом, если профессор все равно не может помочь.

Но к советам светила из Нью-Йорка она прислушалась и вознамерилась попробовать вновь ввести мужа в общество.

То, что считавшийся погибшим Ретт Батлер, едва вернувшись, сразу уехал на плантацию и живет там безвыездно, вызвало в городе недоумение и массу толков. Салли Брютон сдержала слово: поведав приятельницам историю счастливого избавления из рук дикарей, она умолчала о том, что Ретт потерял память. Несмотря на это по городу поползли слухи, что воскресший Батлер не в себе. Благодаря негритянскому телеграфу стало известно, что дом на Баттери посещали врачи, из тех, что практикуют в скорбных домах. Весть о том, что Батлеры покинули плантацию и вновь принимают, подхлестнула всеобщее любопытство.

Опасаясь неловкости, Скарлетт не стала устраивать большой раут – чего все ожидали, – а решила ограничиться постепенным приемом знакомых, разослав в несколько домов приглашения с указанием времени визита.

Она собиралась предварительно рассказывать Ретту о гостях и надеялась, что после ее тщательных инструкций будет не слишком бросаться в глаза, что он не помнит пришедших.

Однако первым, без приглашения, явился мистер Дуглас. Когда Маниго доложил о нем, у Скарлетт екнуло сердце. В гостиной, кроме нее, находились Ретт, Кэти и мадемуазель Леру. Едва успев предупредить мужа: «Это наш управляющий, твой поверенный в делах», она встала навстречу Эдварду, протягивая руку, но тот, вместо того, чтобы пожать ее, поцеловал. Затем он обернулся к Батлеру.

– Мистер Батлер…

Ретт ответил на рукопожатие и произнес нейтральную фразу, которую Скарлетт советовала использовать в случае, если он не знает, с кем имеет дело.

– Как поживаете? Рад вас видеть, э-э…

– Мистер Дуглас, не хотите ли чаю? – пришла на помощь Скарлетт.

Она позвонила, чтобы накрыли к чаю. Кэт недобро косилась на управляющего, но Скарлетт сама сидела будто на иголках и не заметила этого.

Дуглас обратился к Ретту:

– Я очень рад, что вы в Чарльстоне, мистер Батлер. Наконец-то мы обсудим с вами дела. Не сочтите, что я сомневаюсь в ваших способностях, миссис Батлер, – это было сказано в сторону Скарлетт, – однако деловое чутье мистера Батлера…

– Я вполне доверяю чутью Скарлетт, – безмятежно проговорил Ретт. – Ведь она руководила делами в мое отсутствие? Так пусть продолжает.