Экскременты космических лосей - Крюк

запаяли. Было немного страшно оказаться замурованным в одиночестве, и Антоха даже ощутил что-то наподобие приступа клаустрофобии. Время от времени ему приходилось включать вытяжной вентилятор.

Оставшись наедине с собой, елдыринец ещё долго обмусоливал воспоминания о Настасье. Он больше ни разу не усомнился в том, что гараж будет ходить, как новенький. На душе у елдыринца было невероятно светло – так, что он и сам дивился этому чувству. «Наверное, из-за секса», – думал Антоха, развалившись на койке. Он мог лишь подсознательно догадываться о том, что примирился с той частью энергии Вселенной, которую до этого отрицал. Внезапно ему стало понятно многое. Мать растила его одна – и, тем не менее, в их доме всегда были вкусная еда и удобная мебель. Всё это время он злился на мать – за то, что выгнала отца и никогда не просила у него помощи. Антоха знал, что сыновья без отцов вырастают соплежуями. Чтобы этого не произошло, он старался вести себя, «как мужик». Свои представления о мужественности он черпал из дворовых понятий. Что может быть более «пацанского», чем избить очкарика из параллельного класса? За это мать ругала его, и в семье случались скандалы. Антоха всегда оказывался подавлен железной волей маман – и злился ещё больше. Потом он выходил во двор и строил из себя альфа-мачо со стальными яйцами… А мачо, как известно, презирают баб.

Осознавая всё, как есть, Антоха чувствовал болезненные уколы совести. Теперь он думал про дядьку. Гоблинович никогда не был для него авторитетом. Какой, спрашивается, авторитет из интеллигента-неудачника? Именно поэтому Антоха отбрасывал всё, что предлагал ему Иннокентий. Какой смысл в книгах, которые учат человечности? На районе за человечность и побить могут. Антоха даже не был особенно благодарен дядьке за то, что тот его вырастил. Оно ведь само собой разумеется – к чему лишние сопли? И ни разу, ни разу в жизни Антоха не попытался вытащить Иннокентия из пьянства – так, будто его алкоголизм был чем-то естественным.

Осознавая свои ошибки, Антоха чувствовал глубокое сожаление. «Каким же я был идиотом!» – сокрушался елдыринец. Ноги сами собой поднесли его к единственной тумбочке, которая была в каюте. Он открыл ящик – и увидел несколько лаек. За то время, пока они с Дюнделем жили в Мундиморе, Антоха научился читать голограммы. Он уселся за стол в углу и активировал носитель. Там, разумеется, были книги партизан. Антоха принялся листать страницы. Ему даже сделалось немного стыдно: читает книжку, как какой-то ботаник… Видели бы его сейчас пацаны с района!

И всё-таки он продолжал перелистывать голограмму, будто какая-то неведомая сила приковывала его взгляд. Ему попадались различные названия; некоторые из них были непонятны. Что означает, к примеру, слово «мизантроп»? Антоху привлекли рассказы одного автора по фамилии Горький. «Ну и дела! – усмехнулся елдыринец. – Если есть Горький – то должен быть и Сладкий… Фу, гадость какая!»

Он и сам не заметил, как провёл за чтением уйму времени. Одни истории были интересные, а другие – не очень. Антоха не пожалел, что взял книгу в руки. «Занятная штука, – рассуждал он. – Это как кино, только здесь всё самому представлять надо». И всё-таки за множеством символов скрывалась неведомая магия. Героям книг Антоха сопереживал гораздо больше, чем персонажам фильмов. А в тех геройских боевиках, которые они с пацанами смотрели у Дюнделя дома, вообще было некому сопереживать.

Антоха съел свой паёк, провёл некоторое время в санитарной комнате и лёг поспать. «Интересно, – думал он, – где мы сейчас находился? Уже добрались до Свободных Художников?» Елдыринец закрыл глаза – и вновь увидел голограммы. Он знал: если долго заниматься чем-то однообразным, оно потом видится. Однако заснуть удалось довольно легко. Во сне Антоха вновь пытался убежать из какой-то тюрьмы – и непременно попадал обратно в лапы имперцев. «Плебеи, – говорил Зугард. – Вы что, сбежать нормально не можете?» И внезапно генерала съедал огромный космический лось…

Антоха проснулся от того, что прямо возле его каюты послышались чьи-то голоса.

– Не может это быть частью вентиляции! – сердито говорил какой-то гуманоид.

– Ну, по документам-то оно так, – невозмутимо отвечал командир отряда. – За что купил – за то продаю.

– Оставь их в покое, – сказал кто-то третий. – Здесь всё чисто.

Осознав, что происходит, Антоха замер. «Патрульные!» – пронеслось у него в голове. Елдыринец слышал, как один из них стучал по корпусу его каюты. Едва дыша, Антоха вжался в койку. Попутно он понял, что звук идёт из вытяжного отверстия.

– Почему тут запаяно? – снова спросил патрульный.

– А я откуда знаю? – отозвался партизан. – У бывшего хозяина надо спрашивать.

– Пойдём, ничего у них нет, – раздался голос «доброго полицейского».

– Пускай предъявят мне акт о покупке.

– Предъявим, не вопрос!

– Тебе что, заняться нечем?

– И да, забыл посмотреть документы на аппарат в ангаре…

Наступила пауза. Антоха чувствовал, как потеет.

– Аппарат в ангаре – модель для выставки, – нагловато заявил командир отряда. – И не предназначен для полётов. Мы, если хотите знать, его сами сделали, из старых деталей.

– Ишь, реконструкторы! А если проверю, как ходит?

– Да пойдём уже отсюда…

– Не трогайте наш экспонат! – подала голос какая-то партизанка. – Мы вашему начальству пожалуемся!

Её слова, кажется, достигли нужного эффекта. Вскоре Антоха услышал удаляющиеся шаги. «Неужели пронесло?» – с надеждой подумал он. Некоторое время елдыринец продолжал прислушиваться: вдруг патрульные снова придут его «распаковывать»? Однако всё было тихо. Судя по времени, патруль остановил их уже на окраине Мундиморы, и теперь корабль должен был оказаться в космическом пространстве Свободных Художников. Ещё немного – и они достигнут Мурластой Галактики, в которой располагается и Елдыринская Губерния. Там, на окраине Свободных Художников, есть жерло пространства-времени, через которое они попадут в окрестности Кривоцицы.

В конце концов, Антоха совсем успокоился и снова решил почитать. Среди имён писателей он находил названия партизанских кораблей и тихо посмеивался. Ему, наконец, стало понятно, кто такие Эрих Мария и Фёдор Михалыч. Иногда Антоха уставал читать и ходил взад-вперёд по каюте. Внезапно корабль содрогнулся – и тогда елдыринец понял, что они вошли в жерло. «Скоро Кривоцыца!» – обрадовался он. На выходе из жерла корабль снова досматривали – теперь уже елдыринские пограничники. С ними всё прошло гладко.

Спустя ещё несколько часов Антохе показалось, что корабль снизил скорость. Впрочем, елдыринец не мог судить об этом наверняка. Читать надоело, и теперь Антоха чувствовал воодушевление: вот-вот он увидит родную планету! В какой-то момент снаружи стали раздаваться голоса и шаги партизан. «Что-то оживились, – подумал Антоха. – Значит, скоро и меня выпустят».

– Двоих затянем туда, где сейчас елдыринец, –