Единственное желание. Книга 2 - Надежда Черпинская

короля Мираная? «Беглый раб должен быть казнён безжалостно, но вместе с ним и каждый, кто в любом родстве с ним состоит, также предан да будет казни без всякого снисхождения. Всякий беглый раб казнён должен быть через повешение и оставлен до трёх дней на обозрение всем, дабы неповадно было другим рабам закон короля нарушать и владетеля своего ослушаться». Твой единственный родич спит вон там, на мешке. Ты готова жизнью сына своего рискнуть, Анладэль?

– Зачем ты так жестока со мной, Рита? – лэмаяри снова обхватила голову руками. – Я только лишь хочу спасти своего мальчика. Я хочу свободы. Вернуться домой… Разве это дурно?

– Нет у тебя больше дома. Люди сожгли. И свободной ты тоже никогда не будешь – ты теперь связана с милордом Форсальдом, и не разорвать эту прочную цепь никому. От кого тебе сына спасать? Он здесь как королевич растёт. Милорд его в обиду не даст. А твой народ его презирать будет. И ты это знаешь. Нельзя тебе бежать, Анладэль. Теперь уже нельзя. Забудь о своих лэмаярах! Сходи, ещё раз Дэриаля своего обними, простись с ним! А потом возвращайся, забудь это всё и живи, как прежде!

– Я не могу здесь жить! Я задыхаюсь! Я ненавижу здесь всё! Солрунг – моя темница. Как ты не понимаешь?

– Ненависть она не в Солрунге. Она в душе твоей. И хоть за горы Данаго беги, легче тебе не станет. Хочешь к своим – ступай! А Кайла я тебе забрать не позволю! И помогать тебе в этой затее безумной не стану. Неблагодарная! Милорд Форсальд тебя опекает, а ты решила сына его украсть и сбежать, как тать в ночи! Одумайся, девка! Навлечёшь беду на всех нас…

– Так вот что тебя заботит? Благодетеля своего опечалить боишься? – зло выкрикнула Анладэль. – А я не просила меня опекать! Форсальд меня сюда силой привёз. И я ему в верности не клялась. И сына своего я заберу с твоей помощью или без неё! Кайл! Кайл, просыпайся, сердце моё!

Анладэль склонилась над ним, покрывая поцелуями лицо. Мальчик тотчас открыл глаза, потянулся, обнимая её за шею, прижимаясь к мокрой от слёз щеке.

– Я с тобой, мамочка, – тихо сказал он. – Я с тобой.

И Старая волчица только обречённо покачала головой, глядя на эту трогательную картину.

***

– Так, так, так… Ты посиди пока здесь, – Анладэль, вернувшись в свою комнату, усадила сына на краешек кровати, беспокойно заметалась, хватаясь сразу за всё подряд. – Надо взять твой тёплый плащ, и мой, разумеется. Так, и одеяло прихватим…

Она вдруг замерла, обернулась стремительно, опустилась на каменный пол возле Кайла, сжала его маленькие ручки, заглядывая в такие же нестерпимо синие глаза, как у неё самой.

– Сердце моё, мне нужно кое-что важное тебе сказать! Я такое задумала…

– Я всё слышал, – признался мальчик, отводя взгляд.

И Анладэль только сейчас осознала, что её и без того тихий ребёнок сейчас затаился ещё больше, замер испуганно и, кажется, даже дышать боится.

Она подхватилась, села рядом на кровать, прижала его к себе, обняла нежно, целуя в макушку и приговаривая:

– Мой славный, мой любимый… Ты всё, что есть у меня! Не бойся! Мы сбежим сегодня. И всё у нас будет хорошо. Я знаю, ты в жизни ничего, кроме этого замка, не видел, но там твой настоящий дом. Наш народ. Они очень добрые. Вот увидишь!

– Мама, а нам нельзя остаться? Я слышал, они не хотят, чтобы я приходил с тобой. Они меня не любят.

– Это потому, что они тебя не знают! – искренне заверила Анладэль. – Как же они могут любить тебя, они ведь тебя никогда не видели. Вот встретитесь, и тебя все будут обожать. Разве тебя можно не любить, маленький мой? Ты же самый красивый, умный и добрый мальчик на свете! И самый храбрый! Нам придётся ночью уходить из замка. Знаешь, что я придумала? Я украду верёвку в кладовой. А когда все уснут, мы поднимемся на стену. И я тебя спущу вниз на ней, а потом и сама. Ты же не испугаешься? Ты никогда не страшился высоты…

– Нет, я буду смелым, – искренне заверил мальчик. – Я ничего не побоюсь, только бы ты больше не плакала!

Побег превращался в увлекательное приключение, и он весь оживился, готовый принять эту игру.

– Я обещаю, что забуду слёзы, как только мы окажемся далеко отсюда. Я очень хочу вернуться к своей семье. Я скучаю по ним.

– А давай не будем убегать! Мы попросим отца, когда он вернётся. И он нас отпустит к тебе домой.

– Нет, мой славный, милорд Форсальд знает, что мне здесь плохо. Но если я уйду, ему будет грустно. Он нас не отпустит. Он хочет, чтобы мы жили здесь. Нам надо быть очень осторожными. Дабы никто не прознал, что мы задумали. Иначе мы не сможем сбежать. Нас поймают, и я опять буду плакать.

– И нас повесят, да? Как дядю Роана прошлой зимой? Отец сказал, что он был плохой и украл в замке лошадь. За это его убили?

– Нет, моя радость, – лэмаяри прижала сына к себе, лаская его тёмные волосы. – Дядя Роан не был плохим. Он просто очень хотел домой, совсем как я. Он потому и взял лошадь, чтобы скорее добраться, чтобы его не смогли догнать. А его всё равно поймали. И повесили. Потому что твой отец не любит, когда его бросают. Он думает, всё тут только его, и злится на тех, кто не любит Солрунг.

– Мама, а если нас тоже поймают? Я не хочу, чтобы нас повесили! Дядя Роан был такой страшный, чёрный, когда его оставили там, во дворе. И он раскачивался на верёвке. Я каждый раз зажмуривал глаза, чтобы его не видеть, если надо было мимо пройти.

– Ну что ты! С нами так не поступят – ты же сын владетеля! И нас никто не поймает. Мы же не станем красть лошадь. Мы с тобой уплывём на красивой ладье. Прямо по морю. А у Форсальда ведь нет такой. Он не сможет нас догнать.

– На ладье? Настоящей? – просиял мальчуган. – Как на том гобелене в обеденном зале? Вот это да!

– Как на том гобелене, – улыбнулась Анладэль. – Верь мне, сердце моё! Очень