Контракт на невинность - Анна Шварц

Боже, Камиль. Я нервно пытаюсь оттолкнуть его руку и встать с кушетки, чтобы не нарываться на еще больший конфликт.

Камиль даже не поворачивается, и я вижу, как он весело ухмыляется.

— Куплю тебе новый, если сломаю. Не поднимай кипишь.

— Камиль, пожалуйста, давай извинимся, — шепчу я, начиная сильно нервничать, а мужик неожиданно начинает громко ржать на всю комнату и я испуганно оборачиваюсь.

— Да не переживай ты, я шучу, — говорит он мне. Подходит к Камилю и, похлопав его по плечу, с усмешкой интересуется, — что, решил вспомнить старые добрые? Дальше вернешься в свою альма-матер?

— Мечтай больше.

— Ты как ему вообще позволила над собой эксперименты ставить? Я бы такого как он, к себе на километр не подпустил, — мужик снова обращается ко мне, а я нервно пожимаю плечом, не зная, что на это ответить. Потом он делает паузу и неожиданно смотрит на экран, а потом на Камиля, — погоди, беременная? Слыш, это твой, что ли?

— Ага, — снова сухо отвечает Камиль, и дядька как-то тяжело вздыхает.

— Тогда поздравляю, что ли. В любом случае, это хорошая новость. Наиграешься — скажи, за чем звал-то меня.

Я немного чувствую себя третьей лишней в разговоре этих двоих — похоже, они давно знают друг друга и мой испуг был не к месту, потому что дядька просто постебался над Камилем.

— Дай мне презервативы, — Камиль убирает датчик, вытерев его салфеткой, а я в ужасе округляю глаза, понимая, что он хочет сделать. Но я не готова продолжать такой осмотр при его друге!

— Камиль, нет!

Он начинает тихо смеяться в ответ. Дядька тоже присоединяется, начиная похрюкивать, а мне хочется убить Камиля прямо здесь, настучав ему за такие приколы вот этой упаковкой с гелем.

— Я прикалываюсь, цыпа, — Камиль разворачивается на кресле и смотрит на своего друга, — ладно. Ей надо сделать все анализы, в том числе и на всякие аномалии. В ближайшие дни.

— Я тебя понял, — медленно произносит врач.

— И дай ей что-нибудь, чтобы ее не тошнило. Она ни хрена не ест. А должна это делать. Наблюдаться будет она, кстати, у тебя. Так что организуй все для этого, окей?

Дядька тяжело вздыхает. Снова.

— Организую. Иди, кстати, кровь сдай, раз уж явился сюда. До тебя хрен дозвонишься, все тебя обыскались уже. Ну и остальное там тебе скажут. Полянская еще работает, найди ее. Можешь оставить нас наедине с девочкой.

Камиль коротко кивает и уходит, а я провожаю его удивленным взглядом. Я мало чего понимаю из их разговора, но мне становится интересно, зачем Камиль сюда приходит. Наблюдается? Или… лечится? Могу ли я на такое надеяться?

— Давай, чудо, садись, — слышу я голос врача и поднимаюсь с кушетки, стирая салфетками гель с живота и поправляя блузку, — рассказывай, когда были последние месячные, как самочувствие, что тревожит. В общем, полный анамнез.

— А можно маленький вопрос? — интересуюсь я, и дядька смотрит на меня поверх очков, — вы… давно знакомы с Камилем? Он тут, мм… часто бывает?

Он едва приподнимает в ответ уголок губ. Как-то грустно.

— Мы с ним учились в одном институте. Так что знаем друг друга очень давно. Это его медицинский центр, не знала?

— Ого, — выдыхаю я пораженно, — нет… не знала.

Врач не отвечает на мой самый последний вопрос, но я понимаю, что, вероятно, он знает о состоянии Камиля. Но я больше не решаюсь спросить что-то — просто начинаю отвечать на вопросы о своем самочувствии, пока он все записывает в свой ноутбук.

— Вы будете принимать у меня роды? — интересуюсь я с некоторой опаской в голосе, когда этот добродушный дядька записывает все, что я ему рассказала, и еще раз смотрит малыша на УЗИ. Он делает это более тщательно и намного дольше, чем Камиль, но лицо и взгляд Камиля, которые я наблюдала в тот момент, я не забуду никогда. Это не профессиональная внимательность, как у доктора. Там во взгляде было нечто большее.

— Да. Стесняешься? Я врач, не стоит. В принципе, ты можешь договориться с Камилем, чтобы это делала женщина.

— Ну, немного смущаюсь, — признаюсь я, — но если так надо…

— Смотри сама. Ты не первая моя пациентка будешь, — дядька поднимает глаза и смотрит мне за плечо, а я на автомате оборачиваюсь и вижу Камиля, — вернулся. Ну чё, как?

Камиль пожимает в ответ плечом. Дядька вздыхает уже черт знает какой раз за вечер.

— Ясно. Можешь забирать девочку. Пока все в порядке, а результаты анализов будут через пару дней. Номер телефона записал твой, — это он уже говорит мне, и я киваю, — буду напоминать, чтобы приходила на осмотры. Надеюсь, ты не как он. Не забывай приходить, ясно? И ты, Камиль. Достал уже пропадать.

Они жмут друг другу руки, пока я расправляю одежду, и после мы, попрощавшись, уходим.

Обратно мы с Камилем едем в полной тишине, которую нарушает только стук дождя об лобовое стекло.

Мы паркуемся во дворе, когда дождь уже заканчивается и на небе светит ярко луна. Я иду к дому, разбрасывая кроссовками мокрые прелые листья.

— А что ты делаешь? — интересуюсь я, сняв верхнюю одежду и заметив, что Камиль забирает из прихожей какую-то кучу бумажных пакетов. Он сгребает их одной рукой и несет в гостиную, а я следую растерянно за ним. Там он ставит пакеты на барную стойку и распаковывает их, выкладывая кучу коробочек с разными этикетками…а, это доставка из ресторанов.

— Ты будешь есть, — отвечает он мне, а я морщусь в ответ.

— Но я не хочу. Правда, стоит только подумать о еде, как меня тошнит…

— Для этого я и заказал всё. Будешь выяснять экспериментальным путем, от чего тебя не воротит. Ты приняла лекарство, которое тебе выписали?

— Ну да, — пожимаю плечом.

— Легче?

— Не очень. Незаметно, если честно.

Камиль садится на барный стул и хлопает внезапно себе по коленям.

— Иди сюда.

Несмотря на сложный день у меня появляется улыбка. Он хочет, чтобы я залезла к нему на коленки. Это так мило, что у меня даже подгибаются ноги, когда я приближаюсь и кое-как забираюсь к нему на колени, усевшись лицом к лицу. Мне так удобно и уютно, что я каждый бы вечер сидела с ним так, в полумраке — Камиль включил только пару настенных светильников, когда зашел в комнату.

— Я готова, — произношу я, и Камиль едва улыбается. Тянется с пластиковой вилкой к одной из коробок. Я заинтересованно смотрю, что там лежит, — что это? Ой, нет. Убери, это наггетсы. Они пахнут дохлой курицей.

— Чудно, блин, — хмыкает Камиль, стряхивая с вилки оранжевый кусок, — на картошку тогда.

— Это уже лучше.

Он чуть отворачивается от меня корпусом, открывая другие коробочки. До моего носа доносится запах холодка и моря.