Фатальный абонент - Гера Фотич

Я рассмеялся:

— А зачем тогда ходишь сюда?

— Тебе смешно? — спросила она с укором и легкой обидой. Стала серьезной. — Попробуй не приди. Пёс подговорит монголов или местных русских… Знаешь, что могут с девчонкой сделать?! А потом в Союз отправят вместе с родителями. Скажут — сама виновата. У нас в школе уже было. А так я вроде как с ним. Поначалу Пёс и ко мне приставал, но потом перестал. Может, почувствовал, что он мне не нравится. Ты другой — сильный и смелый! Похож на героя Бонивура из кинофильма про белогвардейцев. Но никому не говори, что я притворяюсь! Хорошо?

— Так сразу и не догадаешься, — усмехнулся я, — видать, хорошо получается, раз до сих пор не заметили — алкоголичкой зовут.

Вера весело хихикнула и легонько шлепнула меня сумкой по заду. Я не отреагировал — с непривычки мутило и подташнивало.

Девочка жила рядом. Проводив ее до парадной, я направился к себе.

Я не хотел возвращаться к Юльке. Снял на Охте небольшую меблированную квартиру. К комфорту всегда относился скептически. Только самое необходимое: тепло, вода и чистота. Затарил продуктами холодильник, спиртное поставил в тумбочку. Вроде всё. Сел на диван. Задумался.

По телу пробегала мелкая дрожь. Чувствовал. Месть стала осуществима! Через столько лет. Взломала накатанную колею жизни. Встала преградой, которую надо пройти. Превратилась в стену, куда я уперся и, чтобы жить дальше, мне надо было ее преодолеть. Все равно как. Пробуравить, перелезть или взорвать в крайнем случае. Отступить, обойти было невозможно — она окружила меня со всех сторон. Смыкалась. Утолщалась с каждым днём, заставляя срочно принимать решение.

Я понял, что заманчивые предложения братков ещё заработать денег меня теперь не вдохновляли. Отказался. Пришлось сказать, что завязал.

В голове крутились воспоминания. Красный пёс. Как я его ненавидел! Теперь он в больнице. С кучей воткнутых трубок и проводов. Хочет этим разжалобить меня? Делает вид, что мы в расчёте? Не получится!

Надо было разузнать, где он лежит. Ненароком спросить у Лизы. Остальное — установить в справочном. Но что делать дальше? Как отыграться? Спустя столько лет!

Ничего дельного в голову не приходило. Решил для начала войти в доверие к его семье, а там будет видно. Я хорошо умел делать это по телефону. Теперь предстояло опробовать воочию. Но я всегда чувствовал себя артистом.

…Была суббота. Бабки дома не оказалось. Уехала на дачу. Лиза заканчивала мять очередного клиента. Вышла ко мне в белом халатике до колен. Руки оголены. Потирает красные блестящие ладони.

— Вы на массаж пришли?

— Да. — кивнул головой.

С опозданием подумал, что иначе надо было что-то прихватить с собой. Тортик или игрушку ребенку. В голове стучало: соберись, выбери момент, узнай!

Лиза попросила меня побыть в детской.

Алиса сидела на коврике, собирала домики для кукол из разноцветного лего. Делала это аккуратно и не торопясь. Разговаривала сама с собой. У нее тоже были рыжие волосы — в деда. Воспоминания о Псе не вызвали у меня ненависти. При чем здесь дети, тем более внучка?

Глядя, как спокойно ребенок складывает фигуры, подумал, что женщины по своей природе с самого детства более усидчивы. Для чего мужчине требуется быть более устойчивым. Дабы не уронить это повзрослевшее создание со своей шеи. Усмехнулся собственной шутке — философ!

Тихо поздоровался с девочкой. Она не выказала внимания, только едва скосила взгляд. Коротенькое платье в горошек открывало ее пухлые ручки и ножки. Подумал, что Псу она тоже нравилась. Любовался своей внучкой. Играл с ней. Быть может, он был хорошим дедушкой и совершенно не вспоминал свои школьные годы в Монголии. Там была заграница. А потом он пошел служить родине. И стал примерным офицером? Теперь открылись старые раны? Где он их получил? В Афганистане? Отправляя солдат на смерть? Это он умел с детства…

Алиса продолжала играть. Пришлось некоторое время постоять. Обдумывал, как бы не испугать малышку. Оглянулся.

Через проем двери увидел стройную фигуру Лизы. Всклокоченные волосы острый темный профиль с крючковатым носом. Губы сомкнуты, взгляд уперт вниз. Из комнаты доносились мелодичные песни эфира «Эльдорадио». Мне тоже нравилась эта радиостанция. Я постоянно слушал ее в машине. Лиза склонилась над распластанным телом. Вонзала в него загорелые высохшие пальцы под очередной музыкальный ритм. Растирала, щипала, шлепала. Совершала свой колдовской обряд. С усердием разминала шею лысого мужика. Казалось — с ненавистью. Давила так, будто хотела протолкнуть его голову в лунку подголовника.

Массажный столик скрипел.

Мне стало не по себе.

Я осторожно прикрыл дверь.

Алиса выстраивала свои замки, сажала туда худеньких Барби. Затем ломала, строила заново.

Рядом приютился детский стульчик, и я решил на него присесть. Алиса тут же вскочила, молча, замахала руками. Взялась за спинку, пытаясь меня согнать.

Пришлось расположиться на полу, подогнув ноги под себя.

Девочка посмотрела на меня и одобрительно улыбнулась. Села, но играть не стала. Махнула рукой от себя — постройки опрокинулись. Тряхнула золотыми кудряшками. Озорно прищурилась.

Я осуждающе покачал головой. Она с силой хлопнула по домикам, и те рассыпались на части, Барби полетели в стороны. Алиса хитро, с ожиданием, снова посмотрела на меня. Я не знал, как реагировать на детские шалости, и поэтому молчал. Неожиданно она спросила:

— Ти асказис по папу?

Сначала я не разобрал — о чем она? Но постепенно осмыслил вопрос. Пожал плечами. Думал — что ответить? В голове пронеслась цель моего прихода. Но тут же расплющилась о беззащитный наивный вопрос ребенка.

— Тогда аскази каську, — попросила она снова. — Заесь каську?

— Лучше ты мне расскажи про колобка, который от бабушки укатился, — нашёлся я. Подумал — при чем здесь колобок? Наверно, этот образ мне близок. Всё бегаю и бегаю…

Мысли вернулись к девочке. В кого она вырастет? В несчастную бабушку, или в дедушку — Красного пса?

Алиса расправила подол платьица. Соединила ладошки и положила на сомкнутые колени. Посмотрела вверх. Вспоминая, сузила глазки.

Разрез как у деда!

Приподняла и опустила ладошки, словно делила ими предложения на части:

— Калаго, калаго я тебя сем! — покрутила головой. — Не есь меня ися, я от бабуськи усё я от дедуськи усё… Покатися калаго дасе…. Катися, катися, а не течу ему… Кто не течу ему?

В ожидании вопросительно уставилась на меня.

— Кажется, лиса была последней, — неуверенно произнес я, вспоминая свое детство. — Она съела, и все!

— Та! — озаботилась Алиса. Опустила руки. — Севоне покатися дасе! Катися, катися. А не течу ему… Хомба!!!