Восток, Запад и секс. История опасных связей - Ричард Бернстайн

Это было в пятницу, в июле 2007 года. Я сидел вместе с Питом, бывшим пилотом “Эйр-Америки”, в баре “Мадрид” – бангкокском питейном заведении, со времен вьетнамской войны пользовавшемся успехом у иностранцев. После войны Пит вернулся в США, а потом несколько лет работал летчиком в Судане. В то время он был женат на тайке, но потом они развелись, прежде всего из-за того, что ей очень не нравилось жить в Судане. Уволившись, он вернулся в Бангкок и женился на младшей сестре своей первой жены. Именно в ходе этого долгого интервью в баре “Мадрид” Пит сообщил мне о бытовавшем во Вьентьяне обычае дарить девушкам мотоцикл при расставании. Мы долго разговаривали, сидя на полукруглой скамейке за небольшим столиком, и пили минеральную воду (чего-нибудь покрепче нам не хотелось – вечер еще не наступил). А потом, когда наша беседа уже подходила к концу, произошла одна сценка, наглядно демонстрировавшая всегдашнее стойкое, неодолимое влечение западных мужчин к Азии и азиаткам.

Вдруг появилась и села рядом с Питом необычайно хорошенькая девушка, одетая в простую блузку и джинсы. У нее были красивые черты лица и гладкая кожа, а волосы изящно ниспадали на плечо. Они с Питом поздоровались как старые друзья. “У нее только что родились близнецы, – сообщил мне Пит, когда молодая красавица ненадолго отлучилась. – Ей двадцать два года”. “А кто отец близнецов?” – спросил я, недоумевая: неужели сам Пит? “Ее бойфренд, таец”, – ответил Пит, прояснив ситуацию и одновременно усложнив загадку. Если у нее есть бойфренд-таец, если она мать новорожденных близнецов, то что она делает здесь, в баре “Мадрид”, и почему склоняет голову на плечо Пита? Ответ, разумеется, прост: ей нужны деньги, и зарабатывает она их в баре “Мадрид”, а ее бойфренд, с которым она не связана брачными отношениями, не возражает. Пит тоже не возражает. “Тогда еще один вопрос, – сказал я. Неожиданное появление его, по-видимому, любовницы – миа-нои, или “маленькой жены”, как обычно называют любовниц в Таиланде, – вызвало у меня желание узнать кое-какие подробности, раньше казавшиеся несущественными. – В каком году вы родились?” “В 1934-м, – ответил Пит и, поняв, куда я клоню, уточнил: – Мне семьдесят три года”.

Пит держит себя в форме. Он не из тех, у кого тонкие ноги и огромное брюхо, нависающее над поясом, как мешок риса, хотя в Бангкоке полно именно таких типов – одутловатых стариков, сидящих по барам и кафе с юными тайками. Пит – элегантный мужчина среднего роста, у него безупречная внешность самого обыкновенного человека, хотя жизнь его нельзя назвать самой обыкновенной. Он видел войну и смерть, он рисковал жизнью, он подолгу жил в Африке и Азии. Он превосходный образчик определенного человеческого типа, того типа американцев, для которых первое приключение за границей произошло в Юго-Восточной Азии во время вьетнамской войны. Это тип людей, которые никак не могут вернуться домой.

Потому что, в конце концов, что бы он делал дома в возрасте семидесяти трех лет? Пил бы пиво и смотрел сериал “Клан Сопрано”? Ходил бы на церковные посиделки вместе с супружескими парами своего возраста? Пристрастился бы к боулингу, играл бы в команде? Сделался бы завсегдатаем местного кабачка, говорил бы о внуках и ходил на их дни рождения? Разумеется, он бы мог заниматься всем этим, и многие стареющие мужчины находят такие занятия приятным и осмысленным времяпрепровождением и не испытывают ни малейшего желания жить где-нибудь в чужой стране, далеко от родины. Они предпочитают жить дома, с женами, с которыми прожили уже много десятилетий. С годами их любовь изменилась, стала глубже, крепче и нужнее, чем когда-либо раньше. Большинство мужчин – в том числе и большинство ветеранов Вьетнама, – отличаются от Пита и от его “однополчан”, неспособных вернуться домой, – от тех, кто цепляется за приключения далекой молодости, несмотря на седину и выросший живот, кто пьет сверх меры и проводит время в бедных чувствами и основанных на корысти связях с девушками втрое их моложе. Многим мужчинам, как и многим женщинам, удается стареть мудро, и их вполне устраивает жизнь, посвященная внукам, рыбалке, чтению и просмотру видеофильмов у себя дома: казалось бы, чего еще можно пожелать для достойного преклонного возраста! Кроме того, не всем мужчинам двадцатидвухлетняя подружка Пита показалась бы привлекательнее женщин у них на родине. Некоторые мужчины испытывают мощную внутреннюю тягу к азиатским женщинам и готовы петь дифирамбы их неотразимой прелести, однако далеко не все разделяют такие предпочтения. И даже среди тех мужчин, кто разделяет эту страсть, многих бы оттолкнул неизбывно порочный флер бангкокского рынка продажной любви, его неистребимая атмосфера подросткового гедонизма.

Но, когда смазливая подружка Пита оказывает ему нежные знаки внимания, родина кажется ему страной с каким-то выхолощенным, ограниченным, полным запретов жизненным укладом. Для людей вроде него бурлящий и кипящий водоворот Бангкока и подобных ему мест сделался просто жизненно необходимой стихией.

“Мадрид” расположен в районе Патпонг – наверное, самом знаменитом в мире районе с развлекательно-сексуальными заведениями. Темнело, и приготовления к ночной жизни шли полным ходом. Уличные торговцы поддельными часами “Ролекс” и поддельными бумажниками “Фенди”, шелковыми пижамами, DVD, бумажными фонариками, жасминовыми гирляндами, швейцарскими армейскими ножами, выпущенными правительством Таиланда лотерейными билетами с изображениями слонов, а также многими другими товарами, устанавливали длинные дощатые столы. Футболки, выложенные на продажу в торговых ларьках, свидетельствовали о репутации Патпонга: на них красовались надписи вроде “Шлюха из пиццерии” или “Нет налички – нет клубнички”. На одной майке написано “Я просто сделал это!” – пародия на лозунг фирмы “Найк”. Над торговыми рядами натягиваются желтые брезентовые навесы, чтобы защитить продавцов от муссонных дождей, которые часто проливаются вечером, не говоря уж о помете, который роняют стаи черных скворцов, без предупреждения пролетающих над головой. Уже съехались, слезли с задних сидений мототакси знаменитые бангкокские девушки из баров – некоторые совсем юные и свежие, другие погрубее, с виду – заматерелые “ветеранки”. Некоторые уже сидели перед барами “гоу-гоу” в ожидании ночи. Другие – на самом деле трудно сказать, кто именно из них, – были вовсе не девушками, а катоэи – транссексуалами, которыми знаменит Таиланд. И юноши и девушки ели из мисок лапшу с красным перцем и свежей мятой, ожидая, когда откроются для работы их ночные заведения. Иностранцы сидели в уличных барах, пили пиво и с напускной непринужденностью разглядывали открывшуюся перед ними картину.

В последние годы Патпонг уже стал несколько dépassée – устаревшим. Ценители вроде Пита и его друзей наведываются туда ради “Мадрида”, сохранившего дух старомодной подлинности, но в основном туда приходят туристы, посещающие бары “гоу-гоу” на противоположной стороне улицы или освещенную неоновыми огнями узкую улочку, известную как Патпонг-2. Зазывалы показывают фотографии девушек из массажных салонов – тела, покрытые мыльными пузырьками. Заинтересовавшихся они отводят в безвкусные мишурные заведения на втором уровне Патпонга, где расположены бары, специализирующиеся на цирковых шоу с сексуальными фокусами (там девушки выпускают из влагалищ сигаретный дым, играют с мячиками для пинг-понга и бритвенными лезвиями). Но бывалые посетители Бангкока избегают Патпонга. Они предпочитают другие места в Бангкоке – например, “Ковбой Сои” или “Нана Плаза” на улице Сукхумвит. Эти заведения, конечно, не назовешь изысканными или скромными, но там чуть-чуть меньше сутолоки, там можно спокойно посидеть и оглядеться, и при этом никто не будет каждую минуту клянчить у тебя выпивку.