Восток, Запад и секс. История опасных связей - Ричард Бернстайн

Случаются очень неприятные истории. Я слышал из надежного источника об одном иностранце, который выплачивал столько денег своей якобы верной подруге, девушке из бара, что ее настоящий бойфренд (на тридцать лет моложе, чем этот фаранг) бросил работу и они оба зажили припеваючи на средства околпаченного иностранца, впридачу глумясь над его щедростью. А еще мне известна история бельгийца, с которым я познакомился в Паттайе: жена-тайка разводилась с ним и собиралась забрать себе пятикомнатный дом, купленный им (потому что согласно тайским законам дом приобретался на ее имя), а также изрядную часть его сбережений, которые она прибрала к рукам, украв его банковскую карточку. “Она хочет все у меня отнять!” – говорил бельгиец, качая головой, словно не в силах поверить в такую жадность женщины, которая когда-то соблазнила его кажущейся хрупкостьью и ранимостью. Неудивительно, что, как уже говорилось ранее, девушки из баров называют на своем сленге иностранцев “ходячими банкоматами”. Бельгиец оценил свои материальные потери в пять миллионов батов, почти сто семьдесят тысяч долларов.

Даже если отвлечься от этих опасностей, многим мужчинам (пожалуй, большинству) паттайские бары “гоу-гоу” показались бы скорее отталкивающими, нежели соблазнительными. “Все это очень быстро приедается”, – сказал об обстановке баров один давний житель Бангкока, вот уже тридцать лет счастливо женатый на местной уроженке, и можно не сомневаться, что многим мужчинам это тоже очень быстро приедается. Мои собственные ощущения во время посещения нескольких таких баров можно описать как смесь зачарованности, возбуждения и отвращения. Оказаться перед голыми девушками, танцующими на приподнятой платформе, значит неизбежно ощутить искушение. Когда в 2007 году я зашел в один бар “гоу-гоу” в Паттайе вместе с несколькими американскими ветеранами, бывший морской пехотинец воскликнул, словно не веря собственной удаче: “Можно же поиметь любую из этих девиц – какую захочешь!”

В самом деле, время от времени перед тобой вдруг возникает поистине обворожительное создание, как будто не похожее на остальных, чуточку более изящное, более стильное, более утонченное, нежное, и, когда это происходит (пускай даже женщина окажется куда менее обворожительной в беспощадном утреннем свете, чем тебе показалось в обманчивом и чувственном ночном освещении), почти невозможно не ощутить какого-то пьянящего притяжения. “Внезапно, – писал в романе “Бангкок-8” Джон Бердетт, – возвращение в гостиницу в одиночестве кажется более пугающим и даже более аморальным поступком, будто преступлением против самой жизни, чем общение с проституткой”. И все-таки чаще всего тайский бар “гоу-гоу” – это очень пошлое и безвкусное заведение и, разумеется, самое неподходящее место для завязывания глубоких, серьезных отношений с представительницей противоположного пола.

Как сказал мне друг много лет назад, существует два типа мужчин: одни проделывают одно и то же с сотней разных женщин, а другие – сотни разных вещей с одной женщиной. Бары “гоу-гоу”, безусловно, созданы для мужчин первого типа. Пожилые мужчины, которые воротят нос от пожилых женщин у себя на родине и делают выбор в пользу Таиланда, обеспечивающего им удовольствия, могут наслаждаться “сексом по требованию”, и для многих этого более чем достаточно. Вспоминается знаменитое высказывание Вуди Аллена про секс без любви – что это бессмысленный опыт, однако чертовски классный для бессмысленного опыта. Впрочем, другим мужчинам жизнь с девушкой из бара показалась бы чересчур пустой. Как мы еще увидим, бывают исключения, но мало кто из таких девушек способен утешить, поддержать или стать спутницей, единомышленницей, с которой можно было бы наслаждаться тем спокойным и медленным накоплением опыта, что и составляет суть совместной жизни при подлинно близких отношениях. Иными словами, мало кто из них способен оказаться достойной, цельной, душевно отзывчивой и умственно вдохновляющей женщиной, какую обычно стремятся обрести в лице любящей спутницы жизни. А потому благоразумные мужчины обуздывают свои надежды.

“Если вам нужна сногсшибательная красотка, то таких тут можно найти, – сказал Ларсен. – Но только пусть ваше увлечение продлится не дольше сорока пяти минут, что вы проведете с ней вдвоем на верхнем этаже”.

Однажды вечером, в 2007 году, в Бангкоке я отправился вместе с Дином Барреттом, еще одним бангкокским резидентом с большим стажем, автором нескольких романов и других книг об Азии, в заведение “Энджел-Уитч” (“Ведьма-Ангел”). Это бар, расположенный в “Нана Плаза” – трехэтажном сексуально-развлекательном комплексе, одном из тех мест, куда ходят иностранцы в поисках тайских девушек (или юношей, похожих на девушек). Женщины танцуют на приподнятой сцене, держась за прикрепленные к полу и потолку металлические шесты, стоя на вращающихся дисках, так что клиенты могут хорошо рассмотреть каждую из них по очереди.

По большей части они стройны, многие очень хороши собой. Большинству мужчин приходятся по вкусу женщины в заведениях, куда одни приходят ради других, а бо́льшая доступность сексуальных возможностей на Востоке по сравнению с Западом чаще всего не объясняется какими-то особыми физическими качествами азиаток, сколь бы привлекательны они ни были. Но, безусловно, очень многие мужчины испытывают сильное влечение к худощавым, тонкокостным, черноволосым азиатским женщинам, у которых груди формой похожи скорее на сливы, чем на дыни, а ягодицы и бедра чаще подтянуты, чем полны. В глазах мужчин некоторые из женщин, танцующих на сцене в “Энджел-Уитч”, действительно приближаются к упомянутому Ларсеном идеалу “сногсшибательной красотки”. Кроме того, ввиду относительно миниатюрного телосложения многих азиатов и относительно редкой растительности у них на лице и на теле тайских транссексуалов довольно трудно с виду отличить от женщин, и потому они очень привлекательны для мужчин, которых тянет к так называемому третьему полу.

К почти незаметной одежде каждой из девушек, выступающих на сцене “Энджел-Уитч”, приколот номерок, и клиент вправе пригласить за свой столик любую из них. Затем клиент обязан будет купить ей стаканчик напитка, который в годы вьетнамской войны получил название “сайгонского чая”. А может быть, он с разочарованием узнает, что приглянувшаяся ему девушка уже приглашена кем-то другим, и в этом случае ему стоит повторить расхожую циничную поговорку по поводу девушек из бара: в Таиланде у тебя никогда не уведут девушку, тебе просто придется подождать своей очереди. А если она сядет за столик рядом с клиентом, то будет показывать всем своим видом, что очень рада приглашению. Вскоре она уже уютно прижмется к выбравшему ее мужчине, возьмет его за руку, другую руку положит к себе на бедро, даст ему ощутить запах своих духов и будет скромно дожидаться, когда он предложит заплатить так называемую барную пеню и уйти. Барная пеня – это сумма (в 2007 году в “Энджел-Уитч” она составляла около двадцати долларов), которая выплачивается бару в качестве компенсации за отсутствие работницы в течение часа или двух.

В тот вечер бар был битком набит мужчинами, сидевшими на скамьях вокруг сцены. Эти скамьи – что-то наподобие мест на открытой трибуне стадиона. Некоторые из мужчин были в летах, с животами и лысинами, но были там люди и помоложе, крепкие и мускулистые, коротко стриженные. Я познакомился с Дейвом “Рейвом” – бывшим социальным работником и любителем боевых искусств из Англии, который управляет баром “Энджел-Уитч” вместо его владельца – как мне сказали, немца (хотя, согласно законам Таиланда, у него должен быть местный партнер). Дейв – кладезь сведений о культуре барных девушек и их клиентов, большой ценитель этой культуры и, подобно Ларсену и Барретту, знаток связанных с ней рисков.