Убить куклу - Надежда Черкасова

— Вы ей верите?

— Не совсем. Потому что Павел уже несколько месяцев прикован к постели и может передвигаться лишь в инвалидном кресле. Сейчас проводится медицинская экспертиза, которая или подтвердит слова вашей матери, или опровергнет их. А что можете рассказать о случившемся вы?

— Я ничего не помню. А вы кто?

— Хоть мы и знакомы, позвольте представиться еще раз: Следственное управление, старший следователь по особо важным делам Сорокин Виктор Иванович. Как только с вами случилось это несчастье, ваш друг Григорий немедленно позвонил мне в Москву, и я первым же самолетом примчался сюда. Чтобы выяснить, что же произошло на самом деле.

— А кто я?

— Ставская Валерия Ивановна, в девичестве Славина. Вам ваше имя или мое говорит о чем-нибудь?

— Нет. Я устала и хочу спать.

— Тогда спокойной ночи! Я сейчас ухожу, а возле вашей палаты на ночь останется мой помощник, Денис.

Глаза слипались, и Лера перестала сопротивляться, понимая, что теперь только полноценному сну по силам собрать воедино разрозненные обрывки памяти. Сначала накопить силы и только потом пытаться анализировать и принимать какие бы то ни было решения.

Лера проснулась поздно ночью от боли в спине. В окно заглядывал тощий месяц, словно проверяя, жива ли она еще, а над изголовьем пустой соседней кровати светил ночник, подтверждающий — жива! Она осторожно пошевелила головой, чтобы хоть немного размять затекшую шею. Боль тут же отдалась в затылке, груди и спине. Лера сжала и разжала кулаки, покрутила стопами, разогнав немного кровь по телу. Затем осторожно подняла руки, повращала кистями, даже ноги попыталась в коленях согнуть. Позвоночнику ее манипуляции не очень нравились, но он терпел и даже, кажется, был ей немного благодарен, так как Лера почувствовала прилив сил.

Тогда не так все и плохо, как кажется. Вот бы еще изогнуть немного позвоночник, но это вряд ли получится. Она ощупала тело, плотно охваченное корсетом в области грудной клетки, спины и талии. Как жаль, что рядом нет доктора, она бы его подробно расспросила о своем состоянии. А теперь вот лежи и придумывай себе болячки.

Нет уж, она этого делать ни за что не станет, лишние ей ни к чему. Может, попробовать самостоятельно выяснить, на что она еще способна, и попытаться подняться? Лучше не рисковать. Всего-то до утра подождать и послушать, что доктор скажет. А теперь нужно вспомнить, что же это с ней такое произошло?

Она дотронулась до лица и застонала. Вот бы в зеркало на себя взглянуть. Но лучше не надо, лучше потом, когда все заживет. И пить очень хочется. Ах как же хочется пить! Может, попытаться встать? Или хотя бы крикнуть кого? Лера осторожно набрала в легкие воздух, помня о резкой боли при глубоком вдохе.

— Эй, кто-нибудь, подойдите ко мне, — прохрипела она пересохшим горлом, превозмогая боль в груди.

На это ушли все силы, и она закрыла глаза.

«Полжизни отдам за глоток воды», — думала Лера, погружаясь в вынужденное небытие.

Но что это? Слух уловил слабый звук открываемой двери, в палату кто-то вошел. И наверняка со стаканом прохладной родниковой воды! Осторожные крадущиеся шаги приблизились к Лере, некто склонился над ней, шурша накрахмаленным халатом и… А вода-то где? Почему нет воды? Она где-то рядом, и стоит только очнуться от дурноты, которая уже подступает к горлу…

Лера почувствовала, как ее руку над локтем стягивают жгутом, и открыла глаза. Над ней склонилась Ирина Марковна, прищуриваясь и пытаясь пальцем нащупать ускользающую вену.

— Что вы делаете? — прошептала Лера.

Ирина Марковна вздрогнула и уставилась на нее.

— Доченька, ты проснулась? Я так рада. Вот и умница. А то я никак не могу найти у тебя венку. Она сейчас такая слабенькая. Ты поработай кулачком, поработай, она и появится.

— Я не могу даже пошевелиться. Я хочу пить.

— Да, моя хорошая. Я сейчас быстренько сделаю тебе укол и потом напою.

— Воды! — захрипела Лера, чувствуя, как страх прокрадывается в душу и отнимает остаток сил на защиту. А разве ей нужно защищаться от родной матери? Но инстинкт самосохранения гнул свое, заглушая слабые попытки жаждущего любви сердца удержать надежду.

— Да-да, доченька, я тебя сейчас напою. — Ирина Марковна дернула за край жгута, освобождая от тисков руку. — Пусть рука пока отдохнет.

Она открыла тумбу, достала пластиковую бутылку, свинтила с нее крышку, вставила в горлышко трубку, другой конец сунула Лере в рот.

— Пей, дорогая. Я так рада, что ты пришла в себя.

Лера почувствовала, как живительная влага потекла по измученному обезвоживанием нутру, взбадривая сознание и приводя ум в порядок.

Ирина Марковна подождала, пока Лера напьется вдоволь, поставила бутылку на тумбу и снова затянула жгут.

— Ты не волнуйся, дорогая, больно не будет. Я же врач, и у меня рука легкая. — Она взяла шприц, постучала по нему ногтем и выпустила из иглы небольшую струю жидкости. Дьявольская улыбка блуждала по ее губам.

— Скажите, а когда вы убивали Леонова, вы уже знали, что я ваша биологическая дочь?

Ирина Марковна замерла, рассеянным взглядом уставившись сквозь Леру, словно увидела что-то свое, сокровенное. Лера на ощупь нашла кончик жгута и потянула, освобождая руку.

— Разумеется. С помощью скрытых камер я знала обо всем, что происходит в усадьбе. Я знала о полученном Петей письме с ногтями и волосами. Даже не сомневалась, что он сделает экспертизу на отцовство. Я подделала результаты, подправив одну из хромосом, чтобы пустить Петю по ложному следу: не хватало мне еще его детей! А потом вдруг выяснилось, что он именно на тебя оформил завещание. И я поняла: нужно срочно действовать, пока он не сделал повторную экспертизу… Да, это я убила Петю. Мне понравилось, как кукла подействовала на тебя, и я решила ею воспользоваться. Ах, как же его тряхнуло! Но он выжил. И тогда я сделала своему любимому последний в его жизни укол. Передозировка была совсем крохотной, но ослабленное от болезни сердце не выдержало… Я знала, что следователь ни за что не поверит даже в мое чистосердечное признание, так как обнаружить мое деяние при вскрытии практически невозможно, а потому ничем не рисковала… Я искренне любила Петю, но моя любовь ему оказалась не нужна. Если мне не повезло с любовью, то пусть повезет хотя бы с деньгами…

Ирина Марковна очнулась от задумчивости и ласково улыбнулась:

— Не бойся, доченька, я позабочусь о том, чтобы ты никогда больше не испытывала ни боли, ни предательства. Ты заснешь и забудешь про все тревоги. Что может быть прекраснее смерти во сне? — Она склонилась над Лерой, пальцем нащупала вену и приблизила к ней иглу, собираясь воткнуть.

— Я не боюсь. — Лера мгновенно перехватила костлявое запястье Ирины Марковны, другой рукой выхватила из цепких пальцев шприц и с силой воткнула иглу ей в шею.

Ирина Марковна вскрикнула и отскочила от Леры, вытаскивая шприц и бросая на пол. Она с ужасом смотрела на дочь, держась за шею, и, казалось, не верила в происходящее.