Ок-но - Максим Дегтярев

– Да, мам. А там кто у тебя?

Мол, ты тоже что-то скрываешь.

– Журналист. Он будет писать о папе.

Вот влип. Я о себе-то пишу с ошибками.

– Хорошо, я потом зайду и проверю, – сказал она и виновато посмотрела в мою сторону.

– Да-да, – покивал я, – я скоро ухожу.

– Да я не гоню. Вы где остановились? – И снова оглядев скафандр, сама же ответила: – Нигде, наверное…

– Вот в нем, – похлопал я по скафандру. – Удобная штука.

– Для путешествий. На Ундине ими пользуются те, кому приходится много ездить по планете. С жильем у нас, как вы уже, наверное, поняли, есть определенные трудности.

– Но вряд ли они вызваны недостатком места, – подхватил я. – Почему вы до сих пор ютитесь под куполами?

– Принцип экологической сегрегации. Мы хотим не только защитить себя от чужой природы, но чужую природу – от себя. Поэтому до некоторых пор решили разграничить местную биосферу и занесенную человеком.

Я возразил:

– Купола практически открыты. Я хочу сказать, они не герметичны. Какой тогда в них смысл?

– В них давление выше, чем в открытой атмосфере. После фильтрации и антисептической обработки атмосферный воздух под давлением закачивается под купол. Потом он, конечно, выходит, но насосы работают непрерывно, поэтому неочищенный воздух в город не попадает.

– Однако некоторые жители все же рискуют жить на природе.

– Рискуют? – возмутилась она. – Пожалуй, это Унидина рискует. Человеческого нашествия не пережила ни одна планета.

– Вы сгущаете краски. Фаон, например, чувствует себя прекрасно.

– Потому что он под заморозкой!

Она была довольна своим ответом.

– Да, на нем действительно прохладно… Скажите, с тех пор как закончилось расследование, вас кто-нибудь навещал?

– Конечно. Друзья мужа, коллеги. Сейчас, правда, реже. И мои друзья, разумеется.

– Вы не дадите мне их имена?

– Зачем они вам?

– Хочу расспросить их о вашем муже.

– Я сама могу рассказать вам все, что хотите, – проговорила она с легким негодованием. – Зачем беспокоить людей?

– Никакого беспокойства я им не доставлю. Все же, если вам не трудно…

Смягчившись, Стахова назвала несколько имен. Последней вспомнила Луизу Кастен.

– А незнакомые вам люди заходили? Кто-нибудь интересовался, скажем, вещами вашего мужа?

– Что?! – удивилась она. – То есть как вещами?

– Например, вам могли сказать, что у Тимофея Стахова остались какие-то документы или записи научных исследований, которые предназначались третьему лицу. Вас могли попросить вернуть эти записи. Не было ничего такого?

– Нет, – она помотала головой. – Об этом никто не спрашивал… А, я догадалась! – На ее лице появилась какая-то ненормальная, хитрая улыбка. – Вы об этом заговорили, чтобы меня подготовить. Теперь вы захотите просмотреть его файлы.

Я стал отнекиваться, она не верила.

– Вы солгали! – Ее голос едва не срывался на крик. – Вы подозреваете Тимофея в том, что это он… он…

На ее бледных щеках проступили пятна.

Я срочно перевел стрелки на Кастена.

– Убийцей был Жорж Кастен. Это не вызывает сомнений. Я, честно говоря, был немного шокирован, когда услышал, что вы продолжаете общаться с Луизой Кастен. Вы не чувствуете себя врагами?

Стахова на несколько мгновений впала в ступор. Когда она снова подняла на меня глаза, мне показалось, что в эти мгновения она побывала в иной реальности, глаза приобрели иное выражение – в них возникло отчуждение – отчуждение человека, обладающего истиной, но не способного ее доказать.

– Кастен не убийца, – выдавила она, нервно сжимая пальцы.

Мне показалось, я понял ее состояние.

– Вы правы, – сказал я как можно мягче. – В юриспруденции метод исключения не работает. Пускай твердо доказано, что из пятерых подозреваемых трое имеют стопроцентное алиби, никто не имеете права объявить преступником кого-то из оставшихся двоих…

– Троих! – выкрикнула она, запутав меня вконец.

– Как троих?! А кто был третьим?

– Убийца, – сказала она упрямо.

Во всем этом было что-то ненормальное.

– Но кто он? – я по-прежнему пытался нащупать какую-нибудь логику.

– Кто угодно, хоть инопланетянин… Что это вы вздрогнули?

Я? Вздрогнул?? Да у меня нервы крепче стали. Они провисли от бесстрашия и скуки. У меня их вообще нет.

Я объяснил:

– Всегда вздрагиваю при упоминании о сапиенсах.

– Какие нервные пошли журналисты!

Ну и ладно. Зато не догадается, что я частный детектив. Не подумает же она, что у частных детективов нервы слабее, чем у журналистов.

В молчании я поерзал на диване. Он противно скрипнул. Надолго ли ее хватит? Иначе говоря, дожидаться мне когда выставят за дверь или уйти самому?

– Вы помните некоего Алексеева? – спросил я. – Он был одним из спасателей, принимавших участие в расследовании гибели «Телемака».

Стахова реагировала по-прежнему бурно.

– Не говорите мне о нем! – воскликнула она, стукнув сжатыми кулаками по коленям. – Он обвинил в убийстве моего мужа!

– Он передумал, успокойтесь, он передумал, – понес я первое, что пришло в голову. – Теперь его мучает совесть. От угрызений совести он сбежал с Ундины на Фаон. И рассказал мне всю эту историю. Поэтому я, то есть мы вместе, но в большей степени – я, решили заново провести расследование. Если там был третий астронавт, то мы скоро выясним, кто он.

– В самом деле? – недоверчиво спросила она, разжав только левый кулак.

– В самом, – кивнул я и стал подниматься. – Ну, мне пора…

– Пора куда? К Луизе?

Я подтвердил. Показал адрес Луизы Кастен в Ундина-Сити и спросил найду ли я ее по этому адресу. Стахова ответила, что Луиза переехала на ферму в полутора тысячах километрах от Ундина-Сити.

– Ей дали разрешение на поселение? – удивился я. – Кажется, получить разрешение довольно сложно.

– Для агронома это было бы не сложно.

Обдумав эту фразу, я ее переформулировал:

– То есть Луиза Кастен – агроном, но тем не менее у нее возникли проблемы с разрешением на переселение на ферму.

– Да, какая-то очень неприятная история…

– Вы не расскажете?

Вместо ответа, Стахова молча дала мне адрес и контактный номер-код.

– Передавайте ей привет, – сказала она, открывая мне входную дверь. – Луиза, если сочтет нужным, сама вам все расскажет.