Ок-но - Максим Дегтярев

Выключив связь, я вдруг понял, что шум, мешавший нам в начале разговора, к концу разговора стал как будто тише.

Состав тронулся, и желудок, тоже тронувшись, прилип к позвоночнику. Я стал вспоминать, когда и где я ел последний раз. Кажется, на борту «челнока». Куриный паштет из тюбика и сырные шарики из-под кресла. Они туда залетели, выскочив из пакета. Пыли и мусора, кстати, под креслами в «челноках» никогда не бывает, потому что когда невесомость, то всё летает абы где, а когда импульс – что не прилипло к пассажирам, прилипает к задней стенке салона. Именно так мне удалось поймать последний сырный шарик. Нет, предпоследний. Последний попал кому-то сзади.

Я посмотрел по сторонам. Никто не держал в руках куриных тюбиков. Две трети пассажиров надело видео-очки – зрение портят. Остальные сосредоточились на видеопланшетах и экранах, вмонтированных в кресла. Когда состав выскочил из города, появилось еще одно место, куда можно было пристроить взгляд – окно. Красиво, но однообразно: травянистые холмы с ультраиндустриальными вкраплениями, прозрачное небо, покрасневшее на западе. По мере того, как нарастала скорость, серо-буро-зеленая мешанина с переднего плана распространялась все дальше к горизонту. Одинокий пирамидальный купол на горизонте оставался неподвижен, поэтому казалось, что поезд мчится по гигантской дуге. Это свойство всех поездов, а не только ундинских. Широкие обручи, стягивавшие трубу через каждые сколько-то метров, слились с прозрачным армированным пластиком и погрузили пейзаж в некую мерцающую дымку. Дымка сгущалась, потому что солнце шло на закат.

Надоело.

Забрало шлема позволяло настраивать себя таким образом, что половина его оставалась прозрачной (изнутри), а половина становилась экраном, причем, чтобы перевести взгляд с экрана на темнокожую красотку в третьем ряду справа не требовалось дополнительно фокусировать взгляд. Очень удобно.

Чтобы было о чем поговорить с Луизой Кастен, я занялся изучением локуса «Сад и огород на Ундине».

Самый дальний. Нашли чем хвастаться.

Потягиваясь, пассажиры выходили на платформу. На часах – ноль двадцать одна. Кое-кто из пассажиров успел задремать в дороге. Перед выходом они будили себя влажными салфетками и таблетками с кофеином. Пробудившись, шагали уверенно, как в девять утра на работу. Я пристроился за темнокожей девицей. Она два раза на меня благосклонно взглянула.

Мы одновременно ступили на движущуюся дорожку тротуара.

– Девушка, вы не подскажите, где здесь гостиница?

– Здесь нет гостиниц, – бросила она через плечо.

Хм, значит путеводитель не врет.

– А что есть?

Если ее ответ отыщется в путеводителе, то они оба достойны доверия.

– А что вам нужно? – Теперь она чуть дольше задержала взгляд.

– Гостиницу.

– Я же сказала, что в городе гостиниц нет.

Она начинала сердиться. Я тоже.

– Хотите открытым текстом, то пожалуйста – мне негде переночевать. Возможно, места для ночлега в Самдаль-Сити называются не гостиницами, а приютами или ночлежками. В таком случае, где у вас ночлежка? Вам придется ответить, иначе я провожу вас до дома.

Она рассмеялась мне в лицо.

– Двое провожатых – это то, о чем я всегда мечтала!

Кто еще один?

Ответ приближался со скоростью шесть километров в час. В метрах тридцати впереди нас, в конце дорожки, стоял здоровенный темнокожий парень и скалился так, что я стал искать по сторонам стоп-кран.

– Все в порядке, Пит, – сойдя с дорожки, сказала она парню. – Господин ищет место для ночлега.

Я стоял рядом, потому что никогда не бегу от соперников. А еще – мне не нравился тип в светло-сером УНИКУМе, ехавший за нами в полусотне метров; я хотел пропустить его вперед.

– Зачем оно ему? – удивился парень. – На нем же УНИКУМ.

Тем временем тот тип, которого я хотел пропустить вперед, проехал мимо нас, повернувшись к нам спиной. Что-то подозрительно: час ночи, кроме нас – ни души, а тип оборачивается к незнакомцам спиной. Без причины я бы так не поступил.

Ночевать на улице в незнакомом городе на чужой планете? Увольте.

– Он неисправен, – сказал я.

– Обратитесь в полицию, вам там помогут.

Он нисколько не смеялся.

– Вы уверены? – переспросил я темнокожего парня.

– Абсолютно.

– Пит там служит, – пояснила девушка.

– Да неужели! – радостно воскликнул я, – И ваш чин…

– Сержант. А вы кто такой?

Кого ундинские полицейские меньше всего не любят: инопланетных частных детективов, журналистов или коллег-полицейских? Начальники воюют, подчиненные – дружат, подумал я и полез в нагрудный карман. На ощупь отсчитал четвертое (считая от подкладки) удостоверение. Слава богу, угадал.

– Разрешите представиться, сержант полиции Фаона Ильинский, – и я протянул ему удостоверение. – Ну и совпадение! – растолковал я смысл произошедшего.

– Фаон, это где? – спросил сержант Пит у девушки.

– Кажется, в Секторе Причала.

Не знаю, как на Ундине, но на Фаоне, желая обозвать кого-нибудь провинциалом, говорят, что он из Сектора Причала.

– А на Ундину вы…

– Навестить знакомых, – объяснил я. – Они живут на ферме у высоты тринадцать– тридцать девять. Это должно быть где-то рядом. Я планировал отправиться туда утром. В принципе, готов отправиться прямо сейчас, но не знаю, каким транспортом.

Пит переспросил номер высоты. Я открыл карту Самдаль-Сити и его ближайших окрестностей.

– Пожалуй, лучше утром, – получил я наконец дельный совет.

– А как?

– Вы говорите, там ферма?

– Да. Селекционная или слекционерская – в терминах я не разбираюсь.

Тут вмешалась подруга Пита:

– Вам нужен комбинат питания. Он забирает продукцию со всех ферм в округе. Если повезет, вы найдете там попутный транспорт.

Комбинат питания присутствовал в путеводителе. Блок Р-24. Живут, как у Ларсона в картотеке. Буквы и номера. Вот скука.

– Спасибо, – сказал я, – с утра туда отправлюсь. Какой из полицейских участков вы порекомендуете? – спросил я Пита. – Но только чтобы с душем и кофейным автоматом.

– У нас всего два участка, – с ухмылкой ответил Пит, – в одном есть душ, а в другом – кофейный автомат.

– Ну и дилемма!

– Ладно, шучу, – смилостивился он. – Полицейский участок в Самдаль-Сити только один. Скажете, что это я вас направил.

Он рассказал, как туда добраться. Они бы проводили, но им не по пути.