Прорыв - Андрей Круз

Со слов Шмеля мы знали, что «бардак» в отличном состоянии, проблем в дороге не будет. Сам же Мишка его и вёл. Сергеич устроился в командирском кресле, а мы с Васькой и Большим сидели на броне, завалив почти всё боевое отделение запасами. Броневик медленно катил прямо по лесу, петляя между не слишком плотно стоящими соснами, давя большими колёсами и бронированным корпусом чахлый кустарник подлеска.

Необычное ощущение, никогда мне до этого времени прямо через лес на броне, да и вообще на машине, ездить не приходилось. Как ни странно, это было даже комфортней, чем катить по любому грунтовому просёлку. Ковёр из павшей хвои и листьев скрадывал звук покрышек, лишь эхо от двигателя металось между стволами деревьев. Машина почти не раскачивалась, сидеть сверху было комфортно, знай только следи за ветками, чтобы тебя не сбросило. Но в сосновом лесу ветки высоко, деревья тянутся вверх, обгоняя друг друга, пытаясь вырваться к солнцу. А уж ветки кустарника нам не страшны, броневик кусты как утюгом приглаживал.

Лес жил своей самой обычной жизнью, как будто никакого конца света не наступало. Пели птицы, постукивали где-то короткими очередями дятлы. Никаких особо сложных складок рельефа нам не попадалось. Пару раз объехали пологие, но глубокие овраги, через несколько лощин и ручьёв перевалили благополучно сами, выпуская из-под брюха бронемашины дополнительные колёса на самолётных покрышках. С ними машина не могла сесть на брюхо, легко перекатываясь через любой излом, а задранный вверх нос и короткий высокий задний свес корпуса не давали цепляться. Так что, к моему удивлению, путешествие по лесу оказалось — пока, во всяком случае — совсем не трудным, а даже приятным.

Иногда приходилось спрыгивать с брони и разведывать дорогу дальше в пешем порядке, иногда ехали с почти пешеходной скоростью, но когда на лес опустились сумерки, то по навигационным приборам выходило, что мы за день преодолели двести двадцать километров. Оставалось около ста семидесяти, и завтра к вечеру мы должны были быть у цели. А расход бензина за счёт того, что двигатель работал без всякого напряжения, выходил даже куда меньше планового. По расчётам, хватало нам топлива за глаза и туда, и обратно, причём с большим запасом. А уж сама мысль о том, что у нас в отряде появилась своя броня, грела душу лучше любых ста граммов. На нём мы небось не увязли бы в Технической библиотеке.

Единственная жалоба поступила от Шмеля. Ему пришлось очень активно вертеть руль весь день, потому что непрерывно приходилось объезжать деревья, поэтому к вечеру у него сильно разболелись плечи и шея. И больше ничего неприятного за день не случилось, даже не верится.

Поскольку привал устроили в глухомани, километров за тридцать от ближайшей деревни, нападения мертвяков или мутантов можно было не опасаться. Что им тут делать и откуда им браться? Поэтому спать легли, разбив палатки, как будто просто на природу выехали. Фишку назначали по жребию, мне выпало дежурить первому. Людей здесь тоже опасаться не нужно было, поэтому я остался сидеть на броне «бардака» исключительно на всякий случай.

На лес опустилась тьма, в вершинах огромных деревьев загулял чуть усилившийся ветер, затем начал накрапывать мелкий дождик. Я укрылся под плащ-накидкой, но к концу смены дождик прекратился, почти не намочив мягкий ковёр леса. Затем меня сменил Сергеич, а я полез спать в палатку.

— Ваня, ну давай докладывай, — сказал Пасечник, уставившись на сидящего напротив Усимова.

— Вот здесь подробные объективки на всех троих. — Усимов выложил три папки с крупно отпечатанным текстом.

Он знал, что Пасечник предпочитает все документы читать с листа, делая пометки, и ненавидит тех, кто предлагает это делать в электронном виде. Только четырнадцатый шрифт, крупный и ясный, как в букваре.

— Понял, прочитаю, — кивнул он, откладывая их в сторону. — А ты мне устно вкратце доложи.

— Реальных зацепок за что-то конкретно подозрительное нет, — начал опер. — Но кое-какие связи прослеживаются. Вячеслава Тимохина привёл на работу Домбровский. Они раньше коллегами были, оба преподавали в МВТУ. Потом Домбровский перешёл в «Фармкор», а через год перетащил туда Тимохина. Сначала тот работал системным администратором в центральном комплексе, а потом перевёлся в НИИ, по представлению всё того же Домбровского. Фактически с понижением, хотя должность вроде бы звучит посолидней.

— Ага, — чуть нахмурился Пасечник, сделав какую-то пометку в блокноте. — Давай дальше.

— Дальше больше, — невыразительным голосом сказал Усимов. — Берман, Борис Семенович. Биофизик, никогда не работал в области вирусологии. Дегтярёв от такого заместителя не был в восторге и полагал, что ему его подсунули как контролёра. Хоть это и не так.

— Не так? — чуть удивился Пасечник.

— Нет. Он появился по представлению того же Домбровского. Связывает их то, что жена Домбровского и жена Бермана — двоюродные сёстры. И сами они общаются с давних пор, постоянно.

— Давно Берман у нас работает?

— Около года. Что характерно, должность по факту создана под него, раньше её просто не было.

— Домбровский воткнул новую строчку в штатное расписание?

— Именно так. Сразу же, как возглавил научное направление.

— Интересно, — хмыкнул Пасечник и начал что-то чертить на листочке. — Продолжай, Ваня.

Усимов заглянул в свои заметки, перелистнул блокнот:

— Последнее интересное совпадение, всплыло случайно, по перекрёстным ссылкам. У Тимохина в Бауманке учился студент, которого он рекомендовал потом оставить на кафедре. Если бы потом этот студент не проскочил по нашему ведомству, а мы не вывезли всю министерскую базу данных, то и не знали бы о нём, но он чуть не сел пару лет назад. На этом факте я его поиском и зацепил.

— За что?

— За безобразия с сетями иностранных банков. Хакер доморощенный. Отмазал его папаша, который у него финдиректор Первого канала, причём сколько денег занёс в кабинеты, даже не рискну предположить, дело далеко зашло. Но суть совсем не в том.

— А в чем?

— Хакера звали Семён Давидович Шаевич, и работал он в программной компании, куда его рекомендовал Тимохин. И с Тимохиным он продолжал поддерживать отношения. По крайней мере, бывал у него на работе в центральном офисе, остались заявки на одноразовые пропуска у нас в базе, Тимохиным же подписанные.

— И чем этот хакер примечателен?

— Тем, что у него есть сестра, Маргарита Давидовна, восемнадцати лет от роду. И училась эта сестра в одной группе с дочкой Дегтярёва, старшей, которая Ксения. Пока всё.

Усимов закрыл блокнот.

— И что из всего этого следует? — прищурился Пасечник.

— Абсолютно ничего не следует, — улыбнулся Усимов. — Но совпадений много. Слишком много для случайности.

— Это верно, — кивнул генерал. — Что думаешь делать дальше?