Последнее волшебство - Мэри Стюарт

Я опасался, что он взорвется. Но он только повернул ко мне усталое лицо, серое в сером вечернем свете.

– Да, конечно. С Мельвасом я говорил. Он рассказал, как все произошло. Он в одиночку охотился с лодки на уток среди болот, с ним был только его слуга Берин. Подымаясь по течению речки, они очутились на краю леса. Тут он услышал в лесу шум, треск сучьев, а потом увидел, как из лесу выехала королевина кобыла, споткнулась, заскользила в грязи на берегу и выбросила королеву из седла прямо в воду. А людей кругом никого. Тогда они подплыли на лодке и вытащили королеву из воды. Она была без памяти, похоже, ударилась при падении головой. Потом, правда, они услышали голоса королевиных слуг, но те двигались совсем в другую сторону. – Артур помолчал. – Бесспорно, тут Мельвасу следовало послать за ними своего человека, но он был пеш, а они верхами, к тому же королева вся вымокла и лежала в бесчувствии на холоде и нельзя было доставить ее под кров иначе как на лодке. Поэтому Мельвас велел слуге грести к своему охотничьему домику. У него там была еда и вино. Он как раз сам собирался там ночевать, так что в дом завезли все необходимое.

– Очень кстати.

Я постарался, чтобы это прозвучало не слишком едко, но он сверкнул на меня взглядом, разящим, как кинжал.

– Твоя правда. Постепенно королева начала приходить в себя. Слугу он послал в лодке на Инис Витрин за помощью – нужны были женщины для ухода за королевой, а также лошади, или паланкин, или большая удобная барка. Но слуга, не отъехав далеко, вернулся и сообщил, что показались мои паруса и с приливом меня ждут в гавани. И Мельвас счел своим долгом немедля отправиться на остров самому, дабы встретить меня на пристани и уведомить о благополучии королевы.

– А ее, стало быть, оставить, – безразличным тоном заметил я.

– Ее оставить. У него там был только легкий челнок из звериных шкур, тот, в котором они охотились. Королеву в нем везти было нельзя, тем более в таком состоянии. Ты же ее и сам видел. Когда Бедуир привез ее ко мне, она слова не могла вымолвить, лишь плакала и дрожала. Я велел женщинам немедленно уложить ее в постель.

Он оттолкнулся от балюстрады и бесшумными шагами прошелся взад-вперед по террасе. По пути он обломал веточку розмарина и, шагая, растирал ее в ладонях. До меня долетел терпкий запах.

Я молчал. Артур перестал ходить и, расставив ноги, поглядывал на меня. Он по-прежнему теребил веточку розмарина.

– Вот такая история.

– Понятно, – кивнул я. – Ты провел ночь под крышей у Мельваса как его гость. А Бедуир и по сию пору находится там, и королева – тоже... надолго ли?

– Я пошлю за ней завтра.

– А сегодня ты послал за мной. Почему? Мне кажется, все улажено, и решение ты уже принял.

– Ты не можешь не понимать, почему я за тобой послал! – произнес он резко, нарушив спокойствие нашей беседы. – Что ты такое знаешь, что «повлекло бы лишние осложнения», вздумай ты сказать мне это тогда же? Если тебе есть что мне сказать, Мерлин, говори!

– Хорошо. Но сначала ответь мне: ты совсем не разговаривал с королевой?

Он вздернул брови.

– А как ты думаешь? Муж чуть не месяц прожил в разлуке с женой. Да еще застал ее в таком расстройстве.

– Да, но если она больна и за ней ходят женщины...

– Она не больна. Она измучена, расстроена и очень сильно испугана.

Я вспомнил тихий, ровный голос Гвиневеры, ее спокойный вид – и дрожь, бившую ее с головы до ног.

– Она боялась не меня, – предвосхитил он замечание, которого я не сделал. – Она боялась Мельваса. И боится тебя. Ты удивлен? Но тебя многие боятся. А вот меня она не боится. С чего бы? Я ее люблю. Она просто опасалась, что злые языки отравят мой слух лживыми наговорами... И пока я к ней не пришел и не выслушал ее, она не находила покоя.

– Она боялась Мельваса? Но почему же? Разве она рассказывает не то же самое, что и он?

На этот раз он не стал ходить вокруг да около. Резким движением он вышвырнул за балюстраду истерзанную веточку розмарина.

– Мерлин. – Он говорил спокойно, но с упрямой бесповоротностью в голосе. – Мерлин, тебе нет нужды убеждать меня, что Мельвас лжет, что это было похищение. Если бы Гвиневера настолько сильно расшиблась, падая с лошади, что целый день пролежала в обмороке, то она не могла бы приехать во дворец на седле у Бедуира и не была бы вполне здорова, когда я пришел к ней на ложе. Нет, она не пострадала нисколько. Только испугалась.

– Она сама тебе сказала, что рассказ Мельваса лжив?

– Да.

Но если Гвиневера дала Артуру другое объяснение, оставалась одна неясность. Я медленно проговорил:

– А нам с Бедуиром королева рассказала то же, что тебе Мельвас. Теперь же, по твоим словам, она говорит, что Мельвас ее похитил?

– Да. – Брови у него сошлись к переносице. – А ты не веришь ни тому, ни другому рассказу. Правильно я тебя понял? Ты полагаешь... Послушай, Мерлин, что именно полагаешь ты?

– Но я даже еще не знаю, что говорит королева. Расскажи мне.

Он весь кипел от гнева, мне показалось, что сейчас он меня оставит и удалится. Но он только походил немного по террасе и снова приблизился к тому месту, где стоял я. У него было такое лицо, будто он вышел на рыцарский поединок.

– Ну хорошо. В конце концов, ты мой советник, а мне, по-видимому, сейчас нужен совет. – Он перевел дух и ровным, спокойным голосом стал рассказывать: – По ее словам, она вовсе не падала с лошади. Она увидела, что ее сокол, снижаясь, запутался ремешками в ветвях, и спешилась. И вдруг заметила у берега Мельваса в лодке. Она обратилась к нему за помощью. Он поднялся к ней, но на сокола даже не посмотрел. А сразу начал говорить ей о своей любви, что будто бы он полюбил ее еще тогда, когда сопровождал ее из Уэльса. Она попыталась прервать его, но он не слушал, тогда она хотела снова сесть на лошадь, но тут он схватил ее, она стала отбиваться, и ее кобыла с перепугу оборвала недоуздок и ускакала. Королева попробовала было звать своих людей на помощь, но он зажал ей рот рукой и затащил в лодку. А слуга оттолкнулся от берега и стал грести. Слуга, она говорит, был очень испуган, даже пытался что-то сказать, но подчинился воле Мельваса. Так они приплыли в охотничий домик. Там все было приготовлено к прибытию королевы – или какой-то другой женщины. Ты сам видел. Это правда?

Я вспомнил растопленный очаг, роскошное ложе, богатое убранство и королеву в просторной ночной одежде.

– Да, я видел краем глаза. Все было приготовлено.

– Он давно уже к ней вожделел... И только ждал случая. Он все время следил за ней, ведь было известно, что она часто обгоняет свою свиту и ездит одна.

Лицо Артура было все в бисеринках пота. Он запястьем отер себе лоб.

– Овладел ли он ею, Артур?

– Нет. Он продержал ее в том доме целый день, умолял ее, она говорит, о любви... Начал со сладких речей и посулов, но, видя, что все бесполезно, впал, по ее словам, чуть не в бешенство, понимая, какая ему грозит опасность. После того как он отослал слугу, он уж было совсем решился овладеть ею насильно, но тут слуга вернулся и сообщил своему господину, что в море показались мои паруса. И Мельвас, перепуганный насмерть, ее оставил и поспешил навстречу мне со своими лживыми россказнями. А ей он пригрозил, если она откроет мне правду, тогда он скажет мне, что будто бы успел овладеть ею, и я убью и его, и ее. Он велел ей рассказывать то же самое, что будет говорить и он. Вот она тебе это и повторила, ведь так?