Тот самый сантехник 7 - Степан Александрович Мазур

«Тёща, тесть, дайте что-нибудь поесть» после рембрендинга суетилась с выпечкой на кухне, бывший наставник по сантехническому делу не переставал сыпать доводами новозаявленному риелтору на предмет того, почему ему надо продать квартиру.

Боря слушал в пол-уха, в основном смотрел на Боцмана. Пёс застыл напротив духового шкафа и его вид в профиль подсказывал, что бока провисают. Ротвейлер порядком набрал в весе, предпочитая комфортное домашнее обитание долгим зимним прогулкам. Вместо злого, одичавшего пса это отныне был раздобревший пёсель, довольный жизнью. Нет на нём больше тельняшки и бескозырки, но есть широкий красивый ошейник с толстыми шипами и серебряный медальон, где написан адрес и телефон. На гостей смотрит без угрозы, даже сам подошёл, чтобы почесали.

«Признал, помнит», — добавил внутренний голос, пока Боря с большим удовольствием чесал пса и трепал за холку.

А вот котик Демон не обращал на гостя никакого внимания и отсыпался где-то на втором этаже.

— Боря, ну на кой чёрт мне та квартира? — продолжал тем временем Степаныч. — Места тут — валом. Зоя может ещё таких стариков как я завести с десяток.

— Зачем? — не понял сантехник.

— Ну, хоспис устроить или гостинку, — тут же предположил Дедов. — А как я ласты склею, обещала похоронить достойно. Так зачем мне имущество сверх этого? Там на квартире всё пылью только покрывается. И воспоминания тяжкие. Я же туда как прихожу, сразу накатить хочется. А здесь с самого Нового Года ни глотка. Веришь?

— Степаныч, — вздохнул Боря, прикидывая варианты. — Давай ты ещё поживёшь. Но если хочешь, я куплю твою квартиру. Чтобы, случись что, не остался на улице.

— А чего может случиться? — словно не понимал наставник. — Зоя моя — золотце! Нам бы мир только посмотреть. Ту его часть, в которую ещё пускают. И ту, которую ещё не засрали.

— Кто? — снова спросил Глобальный.

— Люди! — воскликнул наставник. — Человеки которые. Глаза бы мои их не видели.

Тему нужно было срочно, менять. Так как миллионы грели сумку. И как уже бывало, Глобальный снова начинал понимать, что планов гораздо больше, чем возможностей.

— Золото есть? — вдруг спросил Боря у наставника.

Чем не смена темы?

— Что? — опешил тот.

Раньше то подопечный максимум кефира мог попросить. Что не говори, а жизнь меняет людей. И так до самой смерти. Пока не одумаются.

— Золото. Ну, изделия, — добавил Глобальный. — Продайте мне всё, что есть, если не нужно. И езжайте путешествовать. А я за псом присмотрю и котика пристрою.

— Да на кой хрен мне золото? — ответил Степаныч и показал руки. — У меня же руки золотые. А всё остальное от лукавого. Цепочки все эти, браслеты, кольца, серёжки. Всё промерзать начинает, как только на улице в мороз выйдешь. А в Сибири, почитай, половину года — зима. Так что важнее, Борь? Золото или золотые руки, что за теплом в доме следят?

Глобальный спорить не стал. Действительно, откуда у Степаныча золотой лом, если всю жизнь в рубахе и рабочих штанах ходит? Ничего на нём лишнего отродясь не было. Кольцо и то снимал. По работе, мол. Даже белёсой полосочки не было.

«Откуда загару взяться, если всю жизнь по подвалам и санузлам лазит?» — добавил внутренний голос.

Похлёбкина в ухватах на руках принесла в столовую большой рулет с маковой начинкой. Он исходил паром. И пространство сразу наполнилось ароматом свежей выпечки. Все чай сели пить. Хоть и не с самовара, но с мятой. Насыщенный, ароматный.

Хозяйка следом большой нож принесла, нарезала и сказала:

— Угощайся, Боря. А Васю не слушай. Он у меня такой чудной. Всё о деньгах каких-то беспокоится. А чего беспокоиться, когда я всю жизнь на те деньги работала? Я уже, на минуточку, не малолетняя идиотка. А взрослая, сформировавшаяся как личность дура! — тут она посмотрела на наставника влюблёнными глазами. — А всё потому, что пропала в Васечке. Как в глаза его заглянула, так и поняла — вот он. Мой.

— Ты ж моя бусинка, — добавил Дедов, неловко улыбаясь и краснея.

Только Боря усмехнулся.

«Вот это любовь!» — заметил внутренний голос: «А не все эти попсовые показательные венчания на месяц».

Тогда сантехник четвёртой категории первый кус распробовал, пока оба сожители сыпали комплиментами друг другу, а пёс подвывал, попрошайничая.

Но едва начал наслаждаться вкусом, как телефон зазвонил. На динамике подсветилось «Лапоть».

«Давно с ним не разговаривали», — прикинул внутренний голос и Боря вышел в коридор, сожалея, что не успел второй раз укусить. Уж больно вкусно и нежно. Таких рулетов с плотным слоем мака не продают по кондитерским магазинам. Даже жевать не надо. Сам во рту тает.

— Здорова, Лапоть, — едва успел прожевать Глобальный. — Какими судьбами?

— Боря, дело есть, — не стал долго рассусоливать напарник Шаца. — Хату продать надо. Трёшку. Миллионов за пять. Там есть мой интерес. И ты в обиде не останешься. Ты же по этим риелторским делам теперь в теме, как я понял. Вот и думай.

Не успел Боря удивиться, как Лапоть адрес назвал. А тот пуля в пулю совпадает с тем, что назвала Яна прежде.

«Как-то это подозрительно», — прикинул внутренний голос.

— Давай я загляну, проверю, — ответил Боря, уже понимая, что дело не чисто. И тут же поинтересовался. — А ключи у кого от квартиры взять? Или там хозяева?

— Будут тебе ключи, не торопись, — ответил совсем странно Лаптев. — Ты по району пока прикинь, обстановку посмотри, что да как там разузнай. За сколько по сути продать получится. Как быстро. Детали нужны. Сечёшь?

— Ну детали будут, — пообещал Глобальный, пытаясь понять, что может связывать Яну и Лаптя.

Выходило, что только Антон.

«А раз Антон сидит, то на зоне что-то странное твориться начинает, раз хаты раздают направо-налево», — заметил внутренний голос, пока Боря к столу вернулся, чтобы доесть рулет.

От такого угощения не отказываются.

Но только второй раз укусил, как снова телефон зазвонил. А там на дисплее ещё более неожиданное высветилось — «Моня».

От подобной наглости Боря даже закашлялся. Зоя тут же подскочила и пообещала молока принести. Так как горячим чаем залпом запивать особо не получалось.

— Моня? — удивился Боря, вновь выйдя в коридор. — Ты что, совсем берега попутал?

— С чего вдруг? — искренне удивился охранник.

Он же