Петр Столыпин. Революция сверху - Алексей Щербаков

Влияние Андроникова было очень велико.

Генерал А. А. Мосолов писал:

«Он увольнял лиц, даже долго при нем служивших, с необычайной легкостью. Достаточно было, чтобы начали клеветать, даже не приводя никаких фактических данных, чтобы он согласился на увольнение такого лица. Царь никогда не стремился сам установить, кто прав, кто виноват, где истина, а где навет… Менее всего склонен был царь защищать кого-нибудь из своих приближенных или устанавливать, вследствие каких мотивов клевета была доведена до его, царя, сведения».

Причем к Столыпину Андроников питал и личную неприязнь. Дело в том, что князь попытался наладить с Петром Аркадьевичем хорошие отношения.

Вот фрагменты письма Андроникова Столыпину от 4 августа 1907 года, где он просит принять его, чтобы выслушать «…обстоятельный доклад о тех тягостных впечатлениях, которые приходится испытывать, переехавши границу, каждому русскому, любящему свою Родину, исключительно потому, что правительство не предпринимает решительных мер для осмысленного ограждения себя от возмутительных и подчас необоснованных нападок, глубоко возмущающих и восстанавливающих против него все общественное мнение Европы».

На самом-то деле это был стандартный прием Андроникова, чтобы втереться в доверие.

Однако Столыпин его раскусил и послал куда подальше – не пожелал с ним иметь никаких дел. Князь не просто обиделся. Такое отношение второго лица в государстве наносило ущерб его репутации. Ведь одна из причин влияния этого типа заключалась в том, что он демонстрировал: у него, в верхах, дескать, все схвачено.

Вот он-то и начал…

Андроников являлся неплохим журналистом. Он стал поливать грязью Петра Аркадьевича в газете «Новое время». Заметим, что издание считалось консервативным.

Однако «поливом» в прессе Андроников не ограничивался. Он стал «капать на мозги» своим высокопоставленным знакомым. Так, он писал великому князю Николаю Николаевичу:

«С такой же помпою осматривали новоучрежденные хутора в европейской части России. Для людей местных, видящих вещи как они есть, а не так, как их воспевает официозная печать, давно уже ясна несерьезность аграрных увлечений г. Столыпина. На один жалкий на казенный счет устраиваемый бутафорский хутор, который показывают совершенно так же, как картонные деревни по Днепру в путешествие Екатерины, приходятся – увы – сотни брошенных наделов, обездоленных жен, и сирот, и пропойц домохозяев, ставших пролетариями. Деревенская голь растет сотнями тысяч и скоро начнет расти миллионами… Куда денет г. Столыпин эту страшную армию все растущего пролетариата? Какою работою он ее обеспечит и где даст приют? А между тем… задача правительства:…поднимать земледелие всей страны, не деля ее искусственно на овец-хуторян… и козлищ-общинников, оставляемых без всякой помощи и доводимых до отчаяния. Создается постепенно такое положение, что в деревне уже становится невозможно жить. Оторвавшийся от земли мужик, пропивший свою кормилицу, обращается в хулигана, в парижского апаша, поджигает, грабит, вламывается в церкви, ибо с потерей земли и своего старого “мира” ему уже терять нечего».

Обратите внимание. Главный пафос Андроникова не в том, что реформа Столыпина идет куда-то не туда или не дает результатов, а в том, что он якобы строит «потемкинские деревни». То есть обманывает императора. А значит – верить ему нельзя. Вот уж в создании «потемкинских деревень» Столыпина упрекнуть невозможно. Люди Петра Аркадьевича, разумеется, пропагандировали удачно развивавшиеся фермерские хозяйства или переселенческие деревни (а такие были) и не очень заостряли внимание на проблемах, но они не создавали мифов на пустом месте. Все-таки Столыпин – это не Хрущев.

Расчет был понятен: одному такое внушишь, другому – а они будут потихоньку внушать эту идею императору…

Мало того, стали активно распространяться слухи о том, что Столыпин стремится в Бонапарты – то есть мечтает устроить государственный переворот и захватить власть. Многие люди отлично помнили историю героя Русско-турецкой войны генерала Михаила Дмитриевича Скобелева. Есть серьезные основания полагать, что этот человек «глядел в Наполеоны». Конечно, фигуры несопоставимые. За Столыпиным не было военной силы – МВД тогда собственных войск не имело. К тому же Скобелев был в полном смысле «культовой фигурой» – как в войсках, так и в народе. Лубочные картинки с изображением генерала долгое время били все рекорды по продажам. За него бы пошло большое количество молодых и горячих офицеров. Столыпин такой популярностью не пользовался. За главой жандармов офицеры бы не пошли.

Но с другой стороны… Я уже поминал, что недовольных Николаем среди правых было полно. И об этом император прекрасно знал. Так что царь не исключал того, что «премьер» мог войти в контакт с кем-нибудь из представителей элиты. Тем более что Столыпина поддерживала Мария Федоровна, не скрывавшая своих оппозиционных настроений. Почему бы Столыпину и не попытаться строить великую Россию при другом императоре?

Если учесть упомянутые качества Николая II, то такие слухи вполне могли повлиять на его отношение к слишком уж яркому «премьеру».

Источником этих слухов был Яхт-клуб – самая крутая светская тусовка того времени. А слухи… Сегодня они переместились в Интернет – так что любой может проследить законы их распространения.

До некоторого времени все эти противоречия были подспудными. Однако настало время – и они выстрелили, как чеховское ружье на стене.

Нельзя не упомянуть о фигуре Григория Ефимовича. Хотя бы потому, что как дворцовую, так и общественную жизнь того времени без него представить невозможно.

Хотя слухи о его всесилии сильно преувеличены. Особенно в период «июльской монархии». Так, мнение, что Распутин мог любого пропихнуть на какую угодно должность, не соответствует действительности. И уж, разумеется, он не спал ни с императрицей, ни даже с Вырубовой. Последняя вообще, несмотря на свой замужний статус, оставалась девственницей по крайней мере до середины 1917 года, когда ее на этот счет освидетельствовали медики.

Слухи о Распутине распускались совершенно конкретными людьми с совершенно конкретными целями – в целях дискредитации власти. А уж после Февральской революции его стали поливать грязью все кому не лень, чтобы самим выглядеть «в белом фраке». Дескать, вот кто виноват, а мы-то были хорошими. Разумеется, сыграла роль и накатившая гласность. Пресса всегда любила перетряхивать грязное белье элиты.

Интересно, что успеху «черного пиара» в дореволюционные времена способствовал «ум и сообразительность» властей. Так газетам было вообще запрещено упоминать фамилию Распутина. Правда, этот запрет вышел уже после Столыпина. К чему это вело? Писали: «известный господин, живущий на Гороховой улице». И ведь так можно писать что угодно. Мало ли кто живет на Гороховой?

То, что Распутин не являлся «святым старцем», каким его пыталась выставить в своих мемуарах дочь (кстати, очень ушлая особа), – факт несомненный. И погулять он любил, и женский пол тоже. Впрочем, генерал Спиридович, начальник царской охраны, который виделся с царем каждый день и знал дворцовые дела не понаслышке, выдвигает несколько иную версию. Он утверждает, что Григорий Ефимович имел непростой характер – его кидало от стремления к праведной жизни к кабакам и разгулу. Не такое уж редкое явление среди русских людей. Последнее, кстати, ни в коей мере не отрицает наличия у него определенных экстрасенсорных способностей. А что он брал уроки гипноза у профессионалов – факт, установленный жандармами.