Несущая смерть - Джей Кристофф

мое присутствие на борту делает, по крайней мере, одного из ваших сотрудников лишним. Возможно, он окажет любезность, чтобы сопровождать меня, пока я пребываю здесь? – Кенсай перевел взгляд в конец шеренги. – Найдется ли у вас время, Кин-сан?

– Для меня было бы честью служить вам, Второй Бутон.

– Не сомневаюсь. – Кенсай похромал к Кину, хрипло дыша.

Дождь барабанил по коже ударами тысячи металлических барабанов. Как учащенный пульс в груди Кина.

Кенсай положил ему на плечо тяжелую руку, будто нуждался в опоре.

– Давайте же, Кин-сан.

Высоко подняв голову, Кин повернулся к зияющему люку и повел Кенсая внутрь.

Он не кашлял четырнадцать минут и одиннадцать секунд.

В голове Даичи шел отсчет, мгновение за мгновением, сухой язык скользил по потрескавшимся губам. Каждый вдох отдавался тупой болью, чернота расползалась по легким. Тряпка, повязанная вокруг лица, служила единственным фильтром, но воздух в брюхе неболёта, наверное, был чище, чем на верхней палубе, за что Даичи испытывал благодарность по отношению к тюремщикам.

Странно, как быстро неделя мучений может заставить тебя быть признательным за малейшее милосердие. Когда он согласился помочь Кину попасть на борт Землекрушителя, Даичи знал, что обрекает себя на смерть. Но он не мог вообразить, какую форму она примет. Теперь он видел, как катастрофа разрастается у него на глазах, размышлял, каким мучениям может подвергнуть его Первый Бутон забавы ради…

Он заставил себя успокоиться, смежил веки и подумал о Каори. О той жизни, которая может быть у нее, когда все будет сказано и сделано.

Гул двигателей понизился на октаву, пропеллеры замедлили скорость вращения. Даичи поднял голову, прислушиваясь к тяжелым шагам наверху, к скрежету слабых металлических голосов. И там, во мраке трюма, почувствовал их. Ставшее уже знакомым отсутствие присутствия, сгущающуюся тьму, наполненную печалью цветов без солнечного света.

– Время пришло, – сказал первый Инквизитор.

– Я готов, – прошептал Даичи.

Раздался смех, пронизанный холодом, чем-то не вполне человеческим.

– Нет. Ты не готов.

Смех быстро стих, Даичи надеялся, что и он сам затихнет столь же быстро.

– Никто и никогда не бывает готов.

34

Конец сну

У тебя есть сын?

Буруу наблюдал за Юкико, склонив голову набок, изучая выражение ее лица. Глаза широко распахнулись и стали круглыми, как полная луна. Бледное лицо цветом сравнялось с пеной, вскипающей в волнах. В каждой черточке и в каждой морщинке, которые он так хорошо знал, читалось изумление.

ТЫ, КАЖЕТСЯ, УДИВЛЕНА.

Конечно!

И ПОЧЕМУ ЖЕ?

Боги, не знаю. Ты просто не… не похож на отца.

И НА КОГО Я, ПО-ТВОЕМУ, ПОХОЖ?

Черт возьми, никак не возьму в толк! Пристрастие к трубкам, набитым лотосом, к азартным играм?

ЮКИКО, У МЕНЯ ЕСТЬ ПАРА. ПОЧЕМУ У МЕНЯ НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ДЕТЕНЫША?

Полагаю… Ты всегда казался мне юным. Ты выглядишь немногим старше меня.

Он выразительно взглянул на ее увеличившийся живот, спрятанный под доспехами из кожи и железа.

ЕСЛИ БЫ У МЕНЯ БЫЛИ БРОВИ, ОНИ БЫ СЕЙЧАС УСТРЕМИЛИСЬ ВВЫСЬ.

Ладно. Хорошая мысль, отлично сформулированная.

ОДИН ПЛЮС ОДИН В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ РАВНЯЕТСЯ ТРЕМ.

Его зовут Райи?

ДА. ИМЯ ОЗНАЧАЕТ «НАДЕЖДА».

Сколько ему было, когда ты покинул Край вечных бурь?

НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ.

Буруу взглянул на юг и обнаружил, что Шай возвращается, работая крыльями над волнами, а рядом с ней летит маленький белый грозовой тигр.

ОН НЕ ВСПОМНИТ МЕНЯ.

Юкико крепко обняла Буруу за шею.

Может, и не вспомнит. Но он будет любить тебя. Ведь ты его отец.

ОТЕЦ – ПРОСТО СЛОВО. НЕЗНАКОМЕЦ ДЛЯ ТЕХ, КТО РАСТЕТ БЕЗ ОТЦА.

Буруу почувствовал, как ее заливает печаль. Рука Юкико потянулась к теплу живота, она понурилась, когда дождь просочился сквозь завесу ее волос.

И грозовой тигр закрыл глаза, проклиная себя за то, что он такой дурак, неуклюжий, неловкий и непривычный к человеческим обычаям.

СПАСИ МЕНЯ, РАЙДЗИН. ПРОСТИ. Я СОВСЕМ ДРУГОЕ ИМЕЛ В ВИДУ…

Именно это ты и хотел сказать. И ты прав. Я знаю, каково расти без родителей.

ВАЖНО, ЧТОБЫ ДЕТИ РОСЛИ В АТМОСФЕРЕ ЛЮБВИ. ОДНО СОЛНЦЕ ИЛИ ДВА – НЕ ИМЕЕТ НИКАКОГО ЗНАЧЕНИЯ. ВАЖЕН ТОЛЬКО СВЕТ – ОН ДОЛЖЕН БЫТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО.

Юкико посмотрела на приближающихся арашитор. И в одно мгновение вся печаль, сердечная боль и беспокойство исчезли с ее лица, которое озарилось сияющей улыбкой: казалось, из-за облаков выглянула Богиня Аматэрасу.

Какой же он красивый…

И наконец, Буруу увидел его – комочек только что отросших перьев и меха, пушистый и местами серый: младенческий пух еще не сошел полностью. Но хотя ветры выли, как свирепые тигры, а детеныш был слишком мал, чтобы летать, он все равно летел, и крошечные крылышки били по воздуху с яростью барабанов Райдзина.

Вот он – вклад Буруу в будущее расы арашитор.

Его маленький Райи.

Его надежда.

О боги, Буруу, как он похож на тебя…

Шай заходила на посадку, когти, сверкая, отражались на поверхности отвесных скал. Она повернулась, чтобы посмотреть на сына, Буруу обнял ее крылом, а сердце у него наполнилось гордостью.

Райи продолжал бороться с ветром: буря швыряла тигренка из стороны в сторону, словно воздушного змея. Но он летел, храбрый, как дракон, и в конце концов выпустил острые коготки, споткнулся, кувыркнулся, приземлился, вновь перевернувшись с ног на голову, и замер у ног отца.

О нет… бедненький… такое сокровище…

Юкико опустилась на колени и потянулась к Райи, а он поднялся на ноги, смахнул капли дождя с морды и встряхнулся, как щенок.

Какой очаровательный малыш…

Маленький арашитора заметил Юкико, и его широко распахнутые глаза стали совсем круглыми. Он вздыбил шерсть, угрожающе расправил крылья и издал самое устрашающее рычание, на какое был способен, едва ли достойное этого названия, – он просто тоненько мяукнул.

Юкико отдернула руки, когда он примерился, чтобы вцепиться в них, но затем неуклюже отскочил к матери и утробно заурчал.

Боги небесные, да у него вспыльчивый характер…

*У РАЙИ ДУХ БОЙЦА. КАК И У ЕГО ОТЦА.*

В глазах детеныша светилось любопытство, когда он смотрел на Буруу, выглядывая из-за лап Шай. Мать опустила голову и подтолкнула сына вперед с ободряющим мурлыканьем. Буруу, как и Юкико, опустился на колени, забыв о боли и о ранах.

Глаза отца оказались на одном уровне с мордочкой детеныша.

В последний раз, когда Буруу видел сына, тот был размером с горстку пуха и перьев.

Малыш обнюхал грозового тигра с некоторого расстояния, вздыбливая шерсть, и медленно направился к нему. Буруу взмахнул крылом, и детеныш отпрыгнул назад, расправив крылышки и зарычав. Но потом очень осторожно пополз вперед, наклонив голову под продолжающим лить