Мой сводный идеал - Елена Попова

моей практике после подобных травм пациенты через какое-то время танцевали чечетку, ― он улыбнулся и похлопал Руслана по плечу. ― Ну, насчет «танцевать» не обещаю, а ходить, я думаю, сможет. Правда, придется заново учиться.

* * *

― Который час? ― спросила я у папы, вставая со стула, и с трудом повернула затекшей шеей сначала в одну сторону, затем в другую.

― Половина шестого. Ты проспала здесь всю ночь, ― папа погладил меня по голове и обнял.

― А Тима как? Ты говорил с доктором?

― Тима спит. Он еще поспит немножко и проснется, ― гладя меня по спине, шептал папа.

― Он в коме? ― всхлипнула я.

― В искусственной. Так надо, чтобы ему смогли провести пару операций.

Я отодвинулась от папы и заглянула прямо ему в глаза.

― С ним же все будет хорошо, правда? Пап, ты только не ври мне. Я уже взрослая и со мной можно начистоту, ― папа вытер с моего лица слезы и улыбнулся.

― Взрослая ты моя, ― вздохнул он и снова прижал меня к груди. ― Все с ним будет хорошо. Он у нас вон какой крепкий парень! Слышала же, что врач сказал? В рубашке родился наш Тимур! Так что оклемается и на ноги встанет. А потом станцует, как там ее… эту…

― Чечетку, ― нервно хохотнула я и резко отодвинулась от папы. ― А Трояна нашли?

Папа глубоко вздохнул и помотал головой.

― Нет еще… ― Он сморщил губы и сердито уставился на меня. ― Почему ты мне ничего не рассказала про то, что он с тобой сделал? Почему я только сегодня узнал от ребят, что мою дочь чуть не изнасиловал преподаватель?

― Боялась… ― пискнула я.

― Боялась она… ― помотал головой папа. — Вот если бы не боялась, то сидел бы сейчас этот ваш Троян за решеткой, а Тимка бы… ― папа резко замолчал, но укол от его слов все равно успел вонзиться в мое сердце.

В горле встал ком, я не могла выговорить ни слова.

― Тась… Тась… ― папа взял меня за руки и заглянул в лицо. ― Я не имел в виду, что ты виновата в том, что с ним произошло, слышишь? Я просто хотел донести до тебя, что такие вопросы нужно решать полиции, а не двум студентам!

― Я не знала, что они договорились встретиться. Честное слово, не знала! ― сквозь ручей слез говорила я. ― Если бы только знала, что он собирается поехать к нему, то… то…  ― больше говорить я не смогла. Чувство вины накрыло меня с головой, разрывало душу на куски.

― Ну, все, все, тише, успокойся, ― обнял меня папа. ― Пойдем-ка лучше к Тиме сходим. Хочешь?

― А можно? ― заморгала я.

Папа взял со стула пакет, достал из него бахилы, халат и шапочку и отправил все это мне в руки.

― Переоденься, и пойдем. Хотя… нет, пожалуй… ― Он забрал у меня халат, шапочку я уже успела нацепить на голову. ― Будешь там рыдать еще… ― задумчиво сказал он.

― Не буду! Клянусь, ни слезинки не оброню! ― бодро пообещала я и вытерла рукавом свитера мокрое лицо.

Но слово я не сдержала.

Тимур лежал на кровати, весь укутанный проводами, его лицо было в ссадинах, губы разбиты, на левой руке ― гипс, к правой ― подведена капельница, на мониторе прыгали какие-то цифры.

И как же тут не плакать, спрашивается…

Я ни разу не видела его настолько спокойным. Парень, у которого в заднице шило, а по венам бежит ракетное топливо, как говорила его бабушка, сейчас лежал неподвижно и пролежит так еще… Только одному богу известно, сколько продлится это «еще» …

Подходить и прикасаться к нему медсестра запретила. А мне так хотелось взять его за руку и не выпускать ее. Остаться здесь, рядом с ним, и беречь его покой до тех пор, пока он не откроет глаза.

Но, к сожалению, нам отвели всего лишь пару минут.

― Ты поспишь, отдохнешь, примешь душ, поешь как следует и мы поедем к следователю, ладно? ― говорил папа, когда мы шли по коридору в сторону выхода. ― Руслан и Лика дали показания ночью. С видеорегистратора Руслана не удалось рассмотреть марку машины, но эта сволочь попала под камеры, установленные при въезде в Коньково и на трассе. И да, это была черная ауди, принадлежавшая Демидову Андрею Олеговичу. Осталось только его найти, и этот подонок ответит за все что сделал и с тобой, и с Тимой. Кстати, аудиозапись, про которую мне рассказал Руслан, у тебя ведь осталась?

Я кивнула.

― Вот и отлично… Вот и хорошо… ― устало говорил папа, садясь за руль. ― Он сгниет в тюрьме, я тебе это обещаю!

Глава 58

Тася

Я не поспала в итоге. До десяти утра пролежала в кровати Тимура в позе эмбриона и глядя в стену перед собой.

Здесь все осталось так, как было в нашу ночь: пустой графин, перчатки, валявшиеся на полу, его белая футболка висела на спинке стула.

Подушка стала мокрой от моих бесконечных слез, а голова болела так сильно, словно чья-то невидимая рука медленно вкручивала в мой череп отвертку. Эмоции сменялись одна за другой. Я то рыдала, жалея Тимура, то стискивала в кулаках простыню, посылая проклятья в адрес Трояна.

Я заглянула в ноутбук Тимура, еще раз перечитала их переписку, и снова прокляла себя за то, что не знала об их встрече, за то, что не придала никакого значения сну.

Потом в комнату вошли Лика с Русланом, принесли тарелку куриного бульона, к которому я даже не притронулась, и провели со мной около получаса, приводя в чувство.

― Вот вы два конспиратора! ― посмеялась Лика, когда Руслан оставил нас вдвоем. ― Давно у вас отношения с Тимой?

― Давно… ― ответила я, глядя стеклянными глазами на его футболку. ― Еще со школы. Но там была другая история.

Лика потребовала подробностей, и я, периодически сморкаясь в бумажное полотенце и утирая слезы, рассказала все с самого начала. Было здорово пошагово вспомнить наш путь друг к другу. Снова воскресить в памяти все события, которые связывали нас практически всю жизнь, и вновь удивиться тому, что в итоге это все привело к любви между нами.

— Вот это да-а…