Взломанные небеса - Эл Робертсон

– Еще я хочу попросить об одолжении. Личном.

– Чего же вы хотите от нас?

– То, что мы собираемся предпринять… В общем, это дело рискованное. Если мы не вернемся, сможете прийти к моим родителям и рассказать о моих последних днях, обо всем, что мы обнаружили?

– Джек, я обещаю.

– Но учтите – мой отец не любит Тотальность.

– Мы найдем способ пообщаться с ним. И поговорим с вашей матерью.

– На то нужно его разрешение, – предупредил Джек.

– Посмотрим, – заметил Ифор и отключился.

Фист тут же заявил возбужденно:

– Настало время Небес и мистера Стабса!

– Есть еще кое-что. Помнишь наш разговор об Андреа?

– Ах да, помню! Конечно, было бы время, я бы соорудил кое-что получше, но сработать должно и так.

Фист протянул руку, и в ней появилось перышко, переливающееся цветными узорами. Джек взял его. Нити пера слабо шевелились, издавая при касании друг о друга тихие мелодичные звуки.

– Почему перо?

– Чтобы починить ее подрезанные крылья. Как только Андреа установит программу, никто больше не сможет украсть у нее годы или услать на Гробовые Драйвы. Как ты и хотел, она станет свободной.

– Очень поэтично.

В его руке появился лист бумаги. Джек вспомнил письма, которыми так недавно обменивался с Андреа. С тех пор столько всего изменилось!

«Теперь я понимаю все и попытаюсь найти решение, – написал он. – Я так рад тому, что снова отыскал тебя. Надеюсь, перо поможет тебе летать. Гарри солгал тебе и мне о том, кто он на самом деле».

Затем Джек кратко описал то, что рассказал Гарри в саду сожженного дома, и завершил письмо просто: «Я люблю тебя». Появился конверт. Джек надписал адрес, вложил перо и бумагу внутрь и аккуратно заклеил.

– Самое время подумать о последствиях, – буркнул Фист. – Если Пантеон отследит эту штуку, у нас будут проблемы. Причем большие. Не меньшие, чем из-за убийства бога. Мое перышко переписывает самое ядро фетчей.

– А он отследит?

– Я уж постараюсь, чтобы не смог. Программа сделана специально под Андреа. Если перо останется только у нее, то никто ничего не заметит. Я добавил и камуфляж. Если вздумают откатить ее во времени или услать на Гробовые Драйвы, оно и будет выглядеть, будто откатили или услали. Если Андреа соблюдет осторожность, никто ее не раскусит.

– Отлично, посылай.

Вспышка – и письмо исчезло.

– Теперь мы готовы, – заключил Джек.

Фист развеял сад, и хозяин с куклой снова очутились на обшивке Дома, в тени колонны, уходящей к Небесам.

– Ну, время подниматься на Олимп, – изрек паяц, глядя вверх. – Наша охрана на месте. Тебе понравится то, что я учинил с нашими зверушками. Больше никаких пантер!

Он хлопнул затянутыми в перчатки руками. Сквозь сумрак поплыли едва различимые силуэты зверей. Джек ожидал увидеть разные формы и размеры: львов, тигров, медведей. Но звери были одной породы: с острыми мордами-клиньями, темными торчащими ушами, поджарыми мускулистыми телами, они были созданы, чтобы загонять и хватать добычу. Шкура – угольно-черная, глаза и пасти пылают во тьме. С огненных языков падают раскаленные капли слюны. Сквозь тело, будто самая их ослепительная суть, пляшут вихри багрового жара, обвивают длинные тонкие лапы, оставляют в пустоте проплавленный след. Звери закружили вокруг друг друга, принюхиваясь, приветствуя явление себе подобных в мир.

– Псы! – выдохнул Джек.

– И не просто псы, а гончие. Лучшие друзья человека, – изрек Фист гордо. – И нечего бояться. Конечно, если они загоняют не тебя. Они – стая и слушаются команд.

– Ко мне! – рявкнул Джек.

И стая откликнулась моментально. Семь голов повернулось в сторону кукловода, семь пар пылающих глаз уставились на человека, все – внимание и готовность. Толкаясь, псы бросились к хозяину. Огненные языки болтались в раскрытых пастях. Джека окатило волной жара.

– Меня чуть не сожгли – так пусть и они жгут! – объявил Фист. – Так моя слабость стала моей силой!

– Назад! Окружить нас! – скомандовал Джек.

Псы отступили, перестроились и снова двинулись к ним, сжимая круг. Их огненные следы сомкнулись в кольцо.

– Теперь я знаю, с чем мы имеем дело, – сказал паяц. – Оружие Тотальности не тронет их.

– Прекрасная работа! – похвалил Джек, улыбнувшись. – Тогда вперед!

Он подпрыгнул и нажал на пуск движка. И вот – вокруг пустота, а псы ада летят вместе с ним через космос.

Еще долго Джек вспоминал этот момент как нечто идеальное, совершенное. Решение принято, цель ясна – и вот мчишься сквозь вечную ночь в огненном кольце, готовый обрушить свою месть на богов. Может, попросить Фиста, чтобы окутал пламенем, – вот, смотрите, бунтовщик несется сжигать своих творцов? Или лучше лететь на огромных горящих крыльях?

Форстер снова запустил движок – простой баллон со сжатым воздухом, – чтобы подкорректировать траекторию и не вылететь из тени. Любопытно, что когда-то Солнце питало и растило человечество, совершенно не подозревая о том. Вот такому богу можно было бы поклоняться – щедро дающему и ничего не просящему взамен. Каким же надо быть, чтобы одаривать всех и каждого, не надеясь ни управлять, ни хотя бы получить плату! В разуме Джека полыхнуло солнце.

Его воображаемый рев напомнил о стае. Она как-то странно примолкла.

«Голос!» – мысленно подал команду Джек.

Из-за спины волной накатили рык и пыхтение. Затем раздался вой. Начал один, по очереди подключились остальные, то попадая в общую ноту, то голося не в лад, учиняя страшную, грубую, визгливую и хриплую какофонию, но сливающуюся в жуткое целое. Гончие выли ради своего господина, и огонь падал из разверстых пастей, тлел и терялся в ночи. Пылающие лапы отталкивались от пустоты. Стая адских гончих неслась к Небесам. И скоро она вломится в их врата.

«А где, по словам Сумрака, нас встретит мистер Стабс?» – спросил Джек.

«Сумрак указал точно: у шлюза, в месте, где колонна стыкуется со Станцией».

«Отлично. Кто-нибудь сможет заметить стаю?»

«Они – невидимки, пока не набросятся. А уж если ты их увидел – все, тебе конец».

Небеса приближались. Джек выбрасывал в пустоту струи газа, поворачивал, замедлялся. Он опустился на обшивку очень мягко, но уверенно. Магнитные подошвы схватили металл под ногами. Один за другим рядом опустились псы. Джек оглянулся: за спиной медленно гас выжженный в ночи след.

«Фист, временами ты бываешь настоящим художником».

«Все во мне – от тебя».

На мгновение комплимент показался Джеку издевкой – но в нем не слышалось никакой двусмысленности либо враждебности. Фист висел перед хозяином и медленно поворачивался, чтобы приземлиться ногами вниз. Стая снова ходила вокруг, принюхивалась к новой территории.