Опасный - Д. Л. Джексон

слишком много, «вылечить» может означать многое в нашем мире, и я неравнодушен к своим яйцам.

Дрю фыркнул.

— Тогда кто ты, черт возьми? — спросил голос из противоположного угла позади него.

Еще один волк, которого он помнил с тех пор, как жил здесь щенком, не такой дружелюбный и, иногда, ну, в девяноста процентах случаев, угрожающий. ИнфорсерМагнума, и то, что он сказал, было самым длинным, что Ксан когда-либо слышал от него.

— Ух, ты, он может выговорить целое предложение.

— Я бы держал твой рот на замке и очень внимательно выслушал то, что должны сказать, — Дрю наклонился над ним и посмотрел вниз. — Ты не представляешь, как много мне пришлось говорить, чтобы убедить Райкера, что лучше жить, чем умереть, хотя я и сам не до конца уверен. У нас здесь достаточно бешеных волков, так что хватит шутить. Никто не смеется.

— Тогда сделай это. Убей меня. Не должно быть тяжело, когда я прикован к кровати. Вперед. Разорви мне глотку.

Из угла донеслось рычание.

— Ты должен благодарить сестру за свою жизнь. Она верит, что тебя можно спасти, что твое безумие — результат ПТСР, и при правильном лечении ты сможешь жить как нормальный член стаи. Ксио напомнила мне о молодом волке, с которым я бегал, будучи подростком. У него было доброе сердце, он никогда не отступал, когда во что-то верил, и у него был кодекс, который он никогда не нарушал. Когда он даст слово, он скорее умрет, чем отступит. Вы — близнецы, и она клянется, что тебя можно вылечить. Ты можешь поблагодарить ее за жизнь, которую ты не хочешь.

— Какого хрена Ксио говорит о лечении?

— Твоя сестра имеет право. Вот почему я привел тебя к доктору, для оценки состояния. Она уже побеседовала с твоей сестрой и согласна с Ксио.

Ксан повернулся к хорошенькой женщине.

— Ты и мою простату проверишь?

— Я не такой доктор, Ксан, — сказал женский, слегка хриплый голос, полный дерзости и вызова.

— А что, если я не хочу, чтобы меня оценивали?

— Тогда у нас проблема, — Дрю отодвинулся и указал на женщину в кресле. — Либо ты позволишь доброму доктору провести осмотр, и если она решит, что тебя можно спасти, пусть она тебя вылечит, либо…

— Я убью тебя, — сказал Райкер. Да, всегда легко угрожать, когда кто-то скованный.

— Какого хрена я в наручниках? — он дернул их. Ничего не случилось. Конечно, когда человек распластан так, словно его вот-вот распнут, у него не будет шанса, чтобы вырваться, даже если он обладает сверхъестественной силой.

— Ты не можешь сломать их, так что сдерживай себя, не утруждай себя борьбой. Мы выйдем на улицу, пока ты поболтаешь с доктором. Попробуй что-нибудь вытворить, и Райкер свернет тебе шею, — он повернулся к женщине в кресле. — У вас тридцать минут, доктор, — Дрю кивнул Райкеру, и оба вышли из комнаты, закрыв за собой дверь.

— Послушай, я не собираюсь… Куда ты идешь? Выпусти меня отсюда!

— Успокойся.

Ксан повернулся к женщине, обращавшейся к нему. Успокоиться? Ни за что на свете он не мог расслабиться, сидя взаперти с нависшей над головой угрозой смерти. Он стиснул зубы, чтобы не сорваться на крик. Вряд ли это поможет его делу.

Апельсины и корица, запах дошел до него. Знакомо, но нет. Где он чувствовал ее раньше? Нет времени вспоминать ее запах. Она держала его в узде, и ситуация должна быстро измениться.

— Кто ты такая?

— Дрю решил, что тебе лучше не оставаться с сестрой, пока она вынашивает детей, по крайней мере, в твоем нынешнем состоянии. Поскольку он твой Альфа, он согласился оставить тебя здесь, пока я не решу, что ты не представляешь угрозы.

— А палач?

— Ты имеешь в виду Райкера? Он пришел сюда, чтобы убить тебя, и когда Дрю сказал, что его было трудно уговорить, он не шутил. Джи вмешался и сказал, что тебе нужен второй шанс. Иначе Райкер убил бы тебя в баре Джи. Лежи в наручниках, или ты будешь разбираться лично с Райкером. Мы думали, ты предпочтешь это.

— Вы это сделали, вы? — Ксан замер. Как они могли поверить, что он причинил бы боль своей сестре или ее нерожденному ребенку? — Что, черт возьми, ты знаешь о моем нынешнем настроении, милая? Ты даже не волк. Какого черта люди живут со стаей? — он тихо зарычал.

— Я бы сказала, что моя докторская степень объясняет, что я знаю. Но именно мой опыт общения с ранеными солдатами и теми, кто страдает от ПТСР, действительно дает мне право на оценку твоего состояния. Я видела последствия войны. А какого черта я здесь делаю. Моя сестра замужем за одним из вашей стаи, и поскольку им нужен хороший доктор, который понимает, что такое психологическое здоровье, чтобы справиться с последствиями правления последнего Альфы, вот она я, или, по крайней мере, мой офис. Мой дом на границе земель стаи.

— Я не был на войне.

— Все, что ты видел или пережил, похоже на войну. Так что давай не будем врать. Хорошо… милый? — она улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки. Ямочки на щеках, как у соседской девчонки. Сладкая и с перчинкой. Если бы она не была человеком… Она определенно не пахла волком, и он должен был быть слепым, чтобы не знать этого. Общение с людьми никогда не разрешалось и только подвергало всех опасности. Он слишком долго притворялся, что он не волк, чтобы защитить стаю от людей. Он больше не хотел этого делать. Кроме того, разве Ксио не говорила, что из-за этого их отца убили, а мать чуть не убили? Вот дерьмо.

— Приковывать кого-то к кровати — это такая терапия, которую ты назначаешь всем своим пациентам, док? — что-то в этом заставило его либидо прийти в бешенство, что его удивило. Он ненавидел, когда его удерживали, не мог вынести ни минуты. Это сводит его с ума. Но у нее, удерживающей его, были совсем другие мысли, сводящие с ума, и по причинам, о которых он даже не хотел думать.

— Нет. Я заковываю в цепи только тех пациентов, которые могут оторвать