Мир перевернулся - Кармен Рид

Она планировала посмотреть все, все девяносто минут записи. Вот мама кормит ее грудью, а папа снимает их на видеокамеру и говорит, какая чудесная, какая красивая у них девочка. Вот он протягивает руку и прикасается к ним обеим, как будто не верит, что все происходит на самом деле.

Но больше всего Анну трогал другой эпизод. Трогал так, что она даже плакала. Мама сидит на стуле в саду. Маленькая Анна ползает у ее ног между рассыпанными по траве игрушками, а отец, снимая эту сцену, идет к ним.

* * *

– Эй, привет. – Застигнутая врасплох, Ева заслоняет ладонью глаза от бьющего в лицо солнца.

– Привет. – Камера прыгает – это Джозеф наклоняется, чтобы поцеловать Еву в щеку.

– В чем дело? – смеясь, спрашивает она. – У тебя такой загадочный вид.

– Да, время пришло. Шоу начинается.

– Вот как? Прекрасно.

Джозеф устанавливает камеру на столе, направив ее на сидящую на стуле Еву.

– Хочу, чтобы пленка зафиксировала твою реакцию.

– Ясно. Можно начинать бояться?

– Тебе виднее.

Он стаскивает с плеча гитару, ставит ногу на стул и трогает струны.

– Номер собственного сочинения, исполняется впервые.

– Как мило, – благосклонно кивает Ева и сразу же добавляет: – Может, мне прикрыть ребенку уши?

– Ха, ха, как смешно. Ну ладно… раз, два, три… поехали! – Джозеф начинает петь, если только это можно назвать пением, продолжая бренчать на гитаре:

Ева, ты моя королева,

Ты – прекрасная дева,

Все, что есть у меня.

Ева хватается за живот и чуть не падает от смеха со стула, но пение продолжается:

Пусть певец я не очень,

Но, уверен, захочешь

Обручиться со мной.

В этом месте Джозеф опускает руку в карман, достает маленькую коробочку и протягивает своей королеве.

Каждый раз, просматривая этот эпизод, Анна чувствовала, как к горлу подступает комок. Ее отец становится вдруг необычайно серьезным и искренним. Мама со странным, немного сконфуженным выражением лица берет коробочку, не говоря ни слова, открывает ее и поднимает голову, глядя на него так, будто ожидает еще каких-то объяснений.

– Господи, перестань терзать мои уши! Что ты хочешь сказать?

– Эй, дослушай до конца. Это же мой лучший хит:

Предложить тебе жажду

И уже не однажды…

Она снова хохочет и, подняв дочь, закрывает ей уши.

– Джо!

– Что такое? Дай закончить.

Он наклоняется, чтобы поцеловать ее, и в этот момент на лицо Евы ложится улыбка – потаенная, скрытная, сексуальная улыбка, которую Анна не видела никогда больше. Ни разу.

– Какое красивое, – говорит она, рассматривая кольцо и восхищенно качая головой. – А мы можем себе это позволить?

– Ну, придется подработать на стороне…

Оба хохочут как сумасшедшие.

Джозеф берет кольцо и надевает ей на палец.

– Когда ты будешь готова выйти за меня замуж?

– Я люблю тебя, – говорит Ева, и они начинают целоваться, причем Джозеф театрально постанывает для пущего эффекта.

– Если любишь, выходи за меня, – добавляет он.

– Ну, я не знаю… Не знаю, хочу ли опять… все это у меня уже было и…

– Не «все это», Ева. Ты выйдешь замуж за меня, а не за кого-то. Или я тебе не нужен?

– Послушай, почему бы тебе не выключить эту штуку? – говорит Ева, глядя прямо в камеру, как будто только что ее заметила.

И… все. Конец фильма.

Слезы сменились рыданиями. Выплакавшись, Анна достала из кармана заранее припасенные салфетки и вытерла глаза. Как же так вышло? Почему два человека, любящие друг друга, закончили так печально? Почему ее папа оказался в Манчестере с глупой, отвратительной Мишель, а мама осталась одна?

Почему они, ее родители, допустили такое?!

Она, наверное, тысячу раз задавала им этот вопрос, а они несли в ответ какую-то чушь.

– Видишь ли, Анна, твой папочка очень тебя любит, но мы с ним уже не любим друг друга.

– Почему? Почему люди перестают кого-то любить? – И означает ли это, что придет день, когда они перестанут любить и ее?

– У нас просто не сложилось…

– Но вы же сделали Робби, разве нет? – начинала бушевать Анна. – Как это могло случиться?

Как? Ева и сама не знала ответа.

– Анна, мне очень жаль. Мне очень, очень жаль, что мы с твоим папой не живем больше вместе. – Обычно мама прижимала ее к себе.

– Но как же тогда Робби? – хныкала Анна. – У него ведь нет папы. Что будет с ним?

– Думаю, ничего страшного не случится. Посмотри хотя бы на Денни и Тома – у них все в порядке, – успокаивала Ева, поглаживая дочь по головке. – К тому же, когда Робби подрастет, то сможет ездить вместе с тобой в Манчестер. Сейчас он еще слишком мал, чтобы проводить так много времени вдали от дома. А папа у него есть, как и у тебя.

И все-таки утешения помогали не всегда. Время шло, а лучше не становилось. Анне отчаянно не хватало отца. Она хотела, чтобы они снова жили все вместе. Она не желала привыкать к такому положению, когда папа живет где-то далеко, когда видеться с ним можно лишь по выходным. При всем том, что Анна любила обоих родителей, в глубинe души она считала их эгоистами. Как они могли так поступить с ней и Робби? О чем они думали? Только о себе, о себе, о себе. Вот почему Анна твердо вознамерилась стать «врачом по голове». Ей хотелось сделать так, чтобы всем было лучше. Ей хотелось, чтобы ничего такого больше не происходило. И она решила предпринять еще одну, решающую попытку, чтобы ее родители вновь жили вместе.

Она услышала, как открывается дверь, и быстро переключилась с видеомагнитофона на телевизор.

Мишель остановилась у порога, свеженькая, только что после душа, в длинном белом халате и с полотенцем в виде тюрбана на голове. От нее пахло цветами. Слишком сильно, по мнению Анны.

– Привет! – сказала Мишель.

– Здравствуйте. – Перспектива разговора с Мишель не доставляла Анне ни малейшего удовольствия.

– Смотришь телевизор?

– Смотрела. Он мне уже надоел.

– Ага. А чем бы ты хотела заняться сегодня? – Широкая, бодрая улыбка.

– Не знаю. А вы что собираетесь делать? – Это прозвучало угрюмо.

– Планировала прогуляться. Может, вы с Джозефом составите мне компанию? – Мишель очень старалась произвести впечатление. – Купишь себе что-нибудь – платье, например, или новые туфли?