Путь домой - Алекс Войтенко

запчасти, прокладки, и прочие безделушки, буквально на все случаи жизни. Если бы я знал об этом раньше, можно было бы и не покупать многое из того, что я взял в магазине дополнительно. С водой тоже разобрался достаточно быстро, и когда наконец все было завершено, получил в качестве благодарности две десятки.

Правда, одна из них тут же вновь оказалась в руках хозяйки, стоило мне только признаться, что я не местный, и не знает ли уважаемая сеньора, где можно недорого снять комнатку. Едва дослушав меня до конца, сеньора Паула, тут же выхватила из моих рук одну из десяток, объявив мне, что это будет символической платой для нее, за предоставленную мне комнату, воскликнув:

— Ой, да живи у меня. А если захочешь, я найду тебе десяток клиентов, у которых можно прилично заработать. Я слабая женщина и привыкла о ком-то заботиться, но с тех пор, как умер мой муж, да спасет его царица небесная, а сын ушел в армию, я осталась такой одинокой. А ведь я мать и мне нужно о ком-то заботиться.

В принципе, десятка не такая уж и большая сумма за снятую комнату. Тем более, что комната, предложенная мне, оказалась выше всяких похвал. Здесь была и широкая удобная кровать, и письменный стол, и даже собственный туалет с душевой кабиной. В общем меня все устроило как нельзя лучше. К тому же тетушка Паула, обещалась меня немного подкормить, а то я, по ее словам, совсем не имею никакого вида. Кстати имя ей совершенно не шло. Я бы скорее назвал ее Валентиной, или Валерией глядя на ее вид, но никак не Паулой, что означало — хрупкая, худенькая. Уж худенькой и тем более хрупкой ее точно нельзя было назвать, а вот пышущей здоровьем — Валентиной, или представительной — Валерией, более чем.

Работы действительно оказалось столько, что я едва успевал поворачиваться. При этом это совсем не обязательно был ремонт сантехники. Иногда приходилось работать с электрикой, искать, куда убежала искра в мотороллере, который оказался довольно востребованной, можно сказать модной техникой, и имелся практически в каждом дворе. Да что говорить, если даже в гараже тетушки Паулы обнаружились целых два, причем один из них с боковым прицепом. Приходилось поправлять чей-то забор, пропалывать клумбы цветников, высаживать какие-то растения, а то и просто бежать с поручением на другой конец городка, неся с собою какую-то записку. Зато и деньги, сыпались на меня, как из рога изобилия. Как минимум десятка, а то и две в день, прилетали, только успевай ловить. Уже через неделю я поглядывал на вожделенный прицеп, и задумывался о том, не прикупить ли мне его. Хотя ездить на своем мотороллере было в общем-то и некогда. Работы было столько, что к вечеру хотелось только лечь и уснуть.

Я даже радовался, что все складывается более чем удачно, когда в один из дней тетушка Паула пришла домой довольно мрачной, за ужином долго молчала, а затем произнесла.

— Скажи Уго, твоя фамилия Веласкес и ты прибыл сюда из Явисы?

Этот вопрос настолько выбил меня из колеи, что я едва не подавился. Постаравшись скрыть свой конфуз, я слегка пришел в себя и спросил.

— Обо мне интересовались?

— Да, Уго. Прости меня, я не знала, что ты Веласкес, и не знала, что ты прибыл из Явисы. Тебе придется немедленно покинуть мой дом. Во-первых, потому, что ты убил человека, пусть и случайно. А, во-вторых, потому что я была рождена Альварес. Я никогда не знала того парня, которого ты убил, да и никогда не общалась с теми Альварес, что живут там. Но учитывая, что я тоже каким-то образом отношусь к этой семье, я просто не могу допустить, чтобы ты и дальше находился под крышей моего дома. Уходи, Уго.

— Я все понимаю, сеньора Паула, простите меня, что все вышло именно так.

Поднявшись в свою комнату, я собрал все свои вещи, затем спустился в вниз, в гараже, привязал свой рюкзак к багажнику, проверил, все ли на месте, после чего вывел мотороллер из гаража, и выезжая за ворота заметил свою хозяйку, стоящую возле окна столовой и провожающую меня взглядом. Мне показалось, что она очень расстроена моим отъездом и у нее по щекам текут слезы. Я прекрасно ее понимаю. Не зная моего имени, она вполне могла впустить меня в дом, и разделить со мною пищу. Но узнав о том, что на меня объявлена вендетта, причем из-за того, что я причастен к убийству ее пусть дальнего, но родственника, она просто не могла поступить иначе. В противном случае, месть в отношении меня, сильно задела бы и ее. Разумеется, убивать ее бы никто не стал, но отчуждение от семьи, порой бьет гораздо сильнее, чем лишение жизни.

Мне же нужно было уехать как можно дальше от этого места. Тем более, что она прямо сказала о том, что мною интересовались. И раз уж так случилось, то обязательно наведаются и сюда. Тем более, что Альварес вполне преуспевающая семья, а не какие-то там бедняки, перебивающиеся с хлеба на воду. И исполнить объявленную вендетту для них дело принципа, пустить это на самотек, значило бы потерять лицо. А потеря авторитета для такой семьи сулит как минимум скорое разорение, на которое точно никто из них не пойдет. Поэтому мне нужно удалиться как можно дальше, чтобы не попасть под случайный удар.

По Панамериканскому шоссе движение не прекращается круглые сутки, хотя к вечеру поток машин заметно спадает. Если грузовики продолжают движение, то легкового транспорта почти не встречается. С другой стороны это даже к лучшему, хотя я и ехал по правой резервной полосе, на которую грузовики въезжают только для остановки, а из легковых ее пользуются только медицинские кареты и полиция, все равно сердце так и ёкало от страха, стоило нагоняющему автомобилю, осветить меня своими фарами.

Но все окончилось вполне удачно, за пять часов езды я преодолел двести тридцать пять километров, остановившись всего дважды, чтобы перекурить и оправиться, и однажды, по взмаху «волшебной палочки». Но это я так, утрирую. Здесь в отличии от СССР, полиция не машет полосатыми дубинками, останавливая из засады нарушителей, а просто нагоняет тебя на автомобиле, и через мегафон, предлагает прижаться к обочине, для досмотра. Ничего нового и противозаконного в моих документах они не обнаружили, в вещех тоже не было ничего противозаконного, но все же покрутили пальцем у виска. В отличии от полосатых