Ростов. Лабиринт - Александра Давыдова

Внизу пахло гнилью и было очень влажно. Мокрый песок хлюпал под ногами, на стенах — тоненькие струйки воды. Проход узкий, около метра, — руки толком не раскинешь.

Ободранный локоть саднил. Ныла шея. Петцелевский фонарик мигал и светил с перебоями. Стоп. Коридор раздваивался. Куда повернуть, чтобы разминуться с... Нет, неправильно думаешь, Макар. Куда повернуть правильно, чтобы не в тупик? Бородатому, если что, наболтать про охрану с собаками можно... заметьте, ни слова неправды, тот еще и благодарен будет, что Макар его предупредил.

Шорох дернулся вправо-влево. Интуиция молчала, руки мерзли, а шея болела и чесалась. Индиана Джонс хренов, охотник за сокровищами. Ведь хотел же посидеть, обдумать... Но нет, полез с бухты-барахты. Быстро шепотом сыграл сам с собой в камень-ножницы-бумагу — левая рука с фонариком выиграла.

— Налево — так налево.

Коридор полого спускался вниз. Кирпичная сводчатая кладка. Очень ровная, аккуратная. Выглядел тоннель пустым, чистым и даже каким-то дружелюбным. В нем ничем не пахло, все звуки были естественными и объяснимыми, темнота не казалась пугающей. Почему-то именно эта нарочитая безопасность заставила Макара задержать дыхание и помедлить с полсекунды, прежде чем сделать следующий шаг.

Хрусь. Хрусь. Хрусь. Сто метров — сто с лишним шагов по кирпичной крошке. Хрусь, хрусь. Кррак! Краак!

«Черт... так и ногу сломать недолго!» Макар присел, чтобы вытащить из-под щебня и поближе рассмотреть то, на чем он только что едва не свернул щиколотку... и тут же масса песка ударила его по затылку. Ударила резко, внезапно. Ударила по-подлому, без всякого предупреждения. Не было ни предваряющего треска, ни гула, ни даже движения воздуха. Просто навалилась сверху тонна пыли вперемешку с острогранными камнями и затопила собой коридор и человека в нем. Такая пыль не даст сделать вдох, забивая нос и рот, вползая в легкие. И выбраться не позволит — куда выбираться, если над тобой два метра земли, до самого потолка? Могила в могиле.

То, что это не природное явление, но ловушка — чьими-то ловкими мозгами спроектированный и чьими-то послушными руками построенный смертельный капкан, Макар ничуть не сомневался. Как не сомневался и в том, что живым ему не выйти. Эту догадку уверенно подтверждала челюсть, которую Макар ощупывал, не в состоянии отнять пальцев с хорошо сохранившихся зубов.

Зуб, еще один... Вздох. Еще один. Стоп.

«Я дышу, — подумал Макар. — Почему и чем я дышу? Что за фигня?»

— Хихи... хи... кгх-хкии-хи.

Где-то очень далеко, отделенное от Макара стеной плотной пыли, раздалось странное, нечеловеческое хихиканье. Чем-то оно напоминало хрюканье гиены — такое же ирреальное, страшное, безжалостное. Только на тон ниже. Как будто гиене подрезали связки или вставили в горло ржавую трубу. Звук этот не мог принадлежать ничему живому и понятному.

— Хихихи.

У Макара от неконтролируемого ужаса перехватило дыхание — если можно так сказать о человеке, застрявшем внутри песчаного мешка и по всем законам логики уже давно мертвого. Резко подобрав ноги под живот, он сел. И это несмотря на то что секунду назад был придавлен так, что не пошевелиться. Наконец выпустил из пальцев несчастную челюсть. Другую руку так и не разжал — та намертво вцепилась в содержимое кармана, приготовленное для непредвиденного случая. Рукоятка ножа, маленькая петарда и холодная металлическая бляшка. Видимо, он инстинктивно сунул руку в карман, чтобы выхватить пчак. Как будто ножом можно отбиться от камней или падающих стен.

— Хих-хи... — Песок зашуршал, сдвинулся чуть в сторону.

Макар вскочил, стараясь не думать, каким образом легким удается получать кислород из песка и пыли. В некоторых ситуациях лучше вообще не думать, но действовать. Поэтому он развернулся туда, где, по его мнению, находился вход — ангуряновские охранники вмиг показались совсем безобидными, а собаки — милыми и добрыми существами, и, стараясь не «дышать» полной грудью, выставил вперед правую ногу. Он все еще ждал, что песок будет сопротивляться и что передвижение окажется невозможным, но ничего подобного не произошло. Макар двигался внутри песка и камня так же легко, как и по улицам города, — спина прямая, руки в карманах, пальцы касаются прохладного металла... Фонарик? Ключи? Брелок?

Всего двадцать с лишним шагов. Макар вынырнул на воздух и даже не заметил разницы. Меж тем, песок со щебнем был именно песком со щебнем и ничем другим — Шорох обернулся и «завис», с полминуты задумчиво пересыпая горсть камней из ладони в ладонь. Он даже закинул в рот небольшую щепоть земляной пыли. Песчинки противно скрипнули на зубах. Тогда он решительно ткнулся в рыхлую насыпь, сначала ощутил лбом шершавую тугую субстанцию, а потом начал будто проваливаться внутрь нее. Дернулся обратно, повертел головой, приложился к боковой кирпичной стене. И снова почувствовал, что «плывет», будто проникая внутрь камня. Вынул руку из кармана, отер пот со лба, ковырнул холодный кирпич. Что за черт? Тот снова стал обычным, плотным шершавым камнем. Никакого тебе «проваливания» и «проникания».

Как мячик, отпрыгивая-отражаясь от стен, прикатился звук — громкие чертыханья и ругань. Судя по всему, охранники спустились в дыру и теперь то ли не могли разобраться между собой, куда сворачивать, то ли наткнулись на «конкурента» и устроили ему допрос на месте. С пристрастием. Макар, пригибаясь, добежал в темноте до перекрестка, беззвучно фыркнул и показал сам себе большой палец. Голоса преследователей слышались из другого коридора, а путь наружу был свободен. Подтянувшись, рывком швырнул себя на мокрую землю. Повезло. Никого вокруг. Только собака — не дворняга со свалявшейся шерстью, а овчарка, почти щенок, с круглым лбом и тяжелыми лапами — рассматривала Макара, склонив голову.

— Тс-с-с, — прошептал он ей. — Обсудим? Ты тихо сидишь и меня не трогаешь, а я тихо ухожу.

Овчарка чавкнула пастью, закинула голову вверх и завыла. Сначала тоненько, визгливо, а потом все громче и громче. «Как по покойнику», — всплыло в мозгу дурацкое суеверие. Макар вскочил на ноги, машинально отряхнул колени загубленных джинсов и мстительно пожелал диггеру, что остался внизу, «спокойной» ночи — с расспросами и дознаниями: «Что это вы тут забыли, товарищ бородач? Не знаете, что ли, — завод теперь частная собственность господ Ангурянов?»

Макар припустил вверх — к машине, дороге домой и горячему чаю.

* * *

Ангуряновские «ребятки», которых срочно выдернули, казалось бы, по пустяку — «вроде шарится кто-то вдоль эстакады, разберитесь!» — тихо матерились.

— Что, ментов вызовем? Или сами справимся?

— Никаких ментов. Юрию Торосовичу позвонить надо, пусть решает, что делать... с этим. Вот ведь засада — первый выход на объект и сразу такое!

Бородатому московскому диггеру и впрямь досталась «спокойная» ночь — правда, теперь уже вечная. Его тело, раздернутое-разорванное тонкими стальными проволоками на шесть неравных частей, кусками валялось в правом коридоре, что вел к бывшему заводу и нырял дальше — в тихий лабиринт, неприветливый город под городом, не размеченный ни на одной из существующих карт. Почти ни на одной.