Одна тень на двоих - Татьяна Устинова

Он знал, что завтракать она не будет. «Ты с ума сошел,Данилов, какой завтрак в полдевятого утра!» Он знал, что она станет долго питьчай, а потом кофе и в одиннадцать захочет есть. Он знал, что она выйдет изванной в плотных голубых джинсах и обтягивающей маечке, довольно свежая, нонедовольная. Он знал, что по утрам она всегда бывает свежей и немного сердитой.

Чего он только про нее не знал!

«Не знал, что она беременная», — сказал он себе мрачно.

— Кто звонил?

— Моя мать. В среду прием, и она уже пригласила Лиду.Завтракать будешь?

— Ты с ума сошел, Данилов, — сказала она недовольно, — какойзавтрак в полдевятого утра! Что ты смеешься?

— Я не смеюсь. Сейчас будет чай.

— Что за прием?

— В честь премии, которую получил мой отец. Или в честьотца, который получил премию.

— Это что? — спросила она. — Ирония?

— Нет.

— А где прием? В Париже? Или в Нью-Йорке?

— В Москве. Самое интересное, что сначала пригласили Лиду, апотом уж меня.

— Теперь тебе придется на ней жениться, — сообщила Марта, —как честному человеку.

— Я ни на ком не собираюсь жениться! — сказал Данилов сдосадой. Он достал из холодильника йогурт, сыр и тонкие пластинки сухиххлебцев, которые тоже почему-то держал в холодильнике. «Завтрак джентльмена»называла этот набор Марта. Он никогда не менялся.

— Какие у тебя планы? — спросил Данилов, когда онаотхлебнула первый глоток чая и замерла, как японец на чайной церемонии.

— Никаких.

— Что, и экзаменов никаких?

— Ну тебя, Данилов. Я только что сдала третью категориютестов. Осталось еще две. Перед Новым годом вторая, а весной первая. Сдам, имне дадут повышение.

Данилов посмотрел на нее.

— Повышение?

— Повышение, а что?

— А ребенок?

Марта еще глотнула чаю и поэтому ответила не сразу.

— И ребенок, и повышение, Данилов. Мне надо семью кормить, ачтобы кормить, надо повышение получить, а чтобы получить, надо экзамены сдать.

— А Петя, — спросил Данилов, — он не собирается семьюкормить?

Марта пожала плечами:

— Наверное, собирается. Я пока точно не знаю.

Данилов пришел в раздражение. Зачем он спрашивает? Какое емудело до Пети и его планов? Ему и до Марты теперь не должно быть дела! Покрайней мере, нужно постепенно приучать себя к этому. Он был специалистомэкстра-класса в постепенном приучении себя к чему-нибудь.

— Снег идет, — сказала Марта.

— Если тебе нужны будут деньги, — начал он, раздражаясь всесильнее, — ты можешь взять у меня. Я зарабатываю больше, чем трачу. Вряд ли тысможешь работать в полную силу, когда… когда ребенок родится. Ты только неподумай, что я хочу поставить тебя в неловкое положение. — Данилов посмотрел нанее и спросил недовольно:

— Что ты смеешься?

— Я не смеюсь, — возразила Марта. — От твоего джентльменстваможно ума лишиться, Данилов. Если мне понадобятся деньги, я возьму у тебя ипопаду в самое неловкое из всех известных мне положений. O'кей?

— Откуда взялась вчерашняя записка?

— Что-о?

— Записка. Откуда она?

— Что значит — откуда? Из почты. Мне приходят всякие газеты,и конверт принесли вместе с газетами. А что это за записка? Там написанакакая-то ерунда, не знаю, почему я ее не выбросила.

— Мне вчера пришла точно такая же. — Данилов поднялся из-застола, чтобы налить себе кофе. — Ты все еще пьешь чай? Или переходишь к кофе?

— Какая — такая же?

— «Убийца должен быть наказан, пощады не будет», — монотоннопроцитировал Данилов. — Я не понимаю, какое это отношение имеет к тебе.

— А к тебе какое? — Марта заволновалась, и Данилов пожалел,что заговорил об этом. Что-то он слышал о том, что беременным женщинам нельзяволноваться.

— Я думаю, что речь идет о смерти моей жены, — сказал он ипосмотрел на снег за окнами.

Машину теперь придется откапывать лопатой. На Кутузовскомпроспекте, где жили его родители, у дворника была шикарная алюминиевая лопата.Дворник стерег ее, как будто она бриллиантовая. Когда Данилов был маленький, онмечтал, что станет дворником. Ему казалось, что нет на свете ничего лучше, чем целымиднями грести на улице снег алюминиевой лопатой. И не сидеть за роялем по шестьчасов.

— При чем здесь твоя жена? — тихо спросила Марта. — Илиимеется в виду, что убийца — это ты?

Данилов ничего не ответил. Он также был специалистомэкстра-класса в умении не отвечать на вопросы.

— Андрей, прошло пять лет. — Марта никогда не называлаДанилова Андреем. — Даже тогда всем было ясно, что ты ее не убивал. Неужели тыдумаешь, что записка как-то связана с твоей женой?

— Марта, совершенно очевидно, что записка как-то связана смоей женой. — Данилов ополоснул ее кружку и налил кофе. — Прости, что я тебярасстроил.

— Пошел к черту, — пробормотала Марта. — Там написано«пощады не будет». Это означает, что тебе «пощады не будет»?

— Я не знаю.

— Но это… угроза?

— Я не знаю, — повторил Данилов с досадой, — и обсуждать этобессмысленно. Я только хотел узнать, как эта записка попала к тебе.

— Так и попала. С почтой.

— Я уже понял, спасибо, — вежливо ответил Данилов. — Если утебя нет никаких планов, может, поедем кататься?

— Так снег валит, Данилов, — развеселившись, сказала Марта.

— У меня шипованные колеса. Никаких проблем.

У них было такое почти семейное развлечение. Время отвремени они ездили кататься. Просто так, куда глаза глядят, по любому шоссе.Чем дальше, тем лучше. Однажды таким образом они приехали в Ярославль.Ехали-ехали и приехали. Им было очень весело, пока не выяснилось, что до Москвыдвести с чем-то километров и нужно или где-то ночевать, или возвращаться. Волгабыла под боком, широкая, неторопливая, пахнущая свежей водой. От ухоженнойнабережной поднимались подстриженные газоны, в саду играл духовой оркестр —ухали сверкавшие на солнце трубы. Город был просторный и чистый, на площадиперед театром туристы кормили толстых голубей, и Марта с Даниловым решилиостаться.