Будни и праздники адского чиновника. Свиток 1 - Налия Рубцова

сих пор не знал точно, реально ли это создание или просто сказка. — Вы его оставили на улице? Эта собака необычная, я ведь прав?

— Да. Она чует зло, — тихо сказал Чжан Сяо, глядя в глаза Инь Фэя пристально и угрожающе.

Ой-ой. В сочетании со взглядом это значило «Я знаю, кто ты такой».

— Зло? Это интересно, — сказал Инь Фэй, покачивая в руке чашу с вином. — Полагаю, вы пришли в этот город, чтобы охотиться за злом? За тем самым демоном, что убивает молодых девушек и срезает у них с лица кожу?

Чжан Сяо неопределённо хмыкнул.

— Тогда у нас одна цель, — сказал Инь Фэй. Тут бы прикрыть лицо веером, чтобы подчеркнуть глаза, которые должны сказать то, что не сказать словами — но веер, увы, сейчас прибывал в облике бамбукового посоха. — Возможно, стоит объединить усилия?

— Я предпочитаю одинокий путь, — отрезал Чжан Сяо без раздумий.

— Одинокий путь совершенствования прекрасен и достоин всякого уважения, — сказал Инь Фэй успокаивающе, — Однако иногда нам необходимы соратники. Позвольте доказать, что я вам не враг.

Он не знал, как намекнуть ещё более прямо. Враждебности во взгляде Чжана Сяо не убавилось.

— Я не вижу смысла в этом разговоре, — сказал он, вставая. — Наши пути расходятся слишком сильно. До встречи, господин Фэй.

И вышел на улицу, нахлобучив свою мрачную шляпу с вуалью. К налитому Инь Феем вину он даже не притронулся; это было едва ли не открытым объявлением войны.

— Вот же чёрт, — пробормотал Инь Фэй, глядя ему вслед. — Кажется, я сделал только хуже.

***

Посох в руке потеплел; его стрекозы, Старшая и Средняя сестрицы, вернулись. Инь Фэю тоже не помешало бы вернуться в Юду, но у него в этом городе оставалось ещё одно дело. Расплатившись за вино, он пошёл в храм, где лежало тело несчастной дочери князя Ду и где все желающие поесть бесплатно усиленно молились, пытаясь докричаться до небес, чтобы оттуда спустился какой-нибудь бог и принёс правосудие.

«И ведь докричались, — подумал Инь Фэй, входя под своды храма. — Просто боги слишком привыкли сваливать на демонов всю грязную работу».

Молящихся здесь было немного; какая-то молодая девушка и древняя старуха. Все остальные, наверное, уже наелись. Инь Фэй присоединился к молитве, между поклонами осматривая храм. Гроб с телом княжны стоял прямо напротив алтаря, скрытый полупрозрачными занавесями. Рядом скучали, опершись на алебарды, стражники. Не подобраться, разве что полностью скрыть себя заклинаниями невидимости. Но был и другой вариант…

Из бамбукового посоха вылезла стрекоза. Никто не заметил тусклого огонька, который понесся по храму и влетел за занавесь, всколыхнувшуюся от прохладного ветра. Сосредоточившись на чувствах стрекозы, Инь Фэй понял, что гроб защищён охранными талисманами — но, на его счастье, слишком паршивыми, чтобы как-то помешать адскому чиновнику. Призрачная стрекоза села на закрытое покрывалом лицо княгини. Демон сосредоточился, пытаясь ощутить ауру мёртвого тела. Жестокая и страшная смерть оставляли на мёртвом теле отпечаток, и иногда из предсмертного отчаяния рождались маленькие демоны, даже когда душа спокойно уходила в Диюй. Адские чиновники называли таких существ могильными червями; они могли сидеть в теле умершего неделями.

После смерти бедняжки Ду прошло всего-то несколько дней — однако Инь Фэй не почувствовал ни следа «могильных червей». Такое ощущение, что её смерть была тихой и спокойной.

Возможно, ему мешают собственные маскирующие чары? Закончив молитву, Инь Фэй поспешил прочь из храма. На окраине города он отыскал пустырь, где укрылся в кустах, приказав Старшей Сестре следить за окрестностями — и сбросил маску смертного. Средней сестре он приказал снова лететь в храм. К его удивлению, результат был тот же: остаточная аура княжны Ду не хранила и капли страха, боли и отчаяния. Как будто она мирно скончалась во сне…

Это наводило на какие-то мысли, но прежде чем Инь Фэй смог понять, на какие, Старшая Сестра пискнула: «Человек!»

Кто-то приближался к укрытию Инь Фэя.

И, конечно, этим кем-то был Чжан Сяо.

***

Инь Фэй сжал в одной руке веер, в другой — талисман возвращения. Сбежать сейчас ли всё же попробовать поговорить с заклинателем ещё раз? После нескольких мгновений мучительных раздумий Инь Фэй выбрал второе.

Что поделать: заводить новые знакомства было одной из главных его страстей, вместе с вином и пушистыми хвостами лисиц-оборотней.

Клинок Чжана Сяо был обнажён. После дождя над землё стоял лёгкий туман, и солнце, тускло светившее сквозь облака, заставляло клинок отбрасывать мерцающий отблеск на туман. Это было так красиво, что Инь Фэй, залюбовавшись, забыл, с чего хотел начитать речь. По этой причине заговорил первым Чжан Сяо:

— Демон. Пришёл полюбоваться на дело своих рук? Или срезать ещё пару лиц?

Инь Фэй издал душераздирающий вздох.

— Да, я демон. Признаюсь. Но я не тот демон, что срезает лица, — сказал он, стоя перед юношей в своё настоящем облике. — На самом деле я тоже охочусь за ним.

Чжан Сяо недоверчиво хмыкнул — и без лишних слов бросился в атаку. Клинок со свистом разрезал воздух, и Инь Фэй выгнулся назад, пропуская удар над головой. Серебряный клинок сверкнул, как молния на сером небе. Чиновник успел разглядеть у рукояти иероглиф «тянь» — «небеса». Второй он разглядеть не успел, потому что пришлось уклоняться от следующего, рубящего удара, который рисковал вскрыть его грудную клетку, как устрицу.

Инь Фэй экспертом в боевых искусствах не был, но быстро понял, что Чжан Сяо был отличным фехтовальщиком. Его атаки были быстрыми, но плавными, движения — экономными и гармоничными. И это было не просто мастерством бойца: так двигаться мог только тот, кто постиг безначальное дао, и умел действовать в гармонии с этой бесформенной силой. Демоны были противоположностью того, что называли гармонией и праведностью: водовороты и возмущения на безмятежной глади, или же что-то вроде тяжёлых отбросов, скапливающихся на дне. В теории — им не победить того, кто постиг дао. Но на практике у демонов впечатляющий арсенал трюков и уловок. Вот и сейчас Инь Фэй пустил в ход одну из них: его духовная сила, неизменно принимавшая форму холодного ветра, плясала вокруг, разгоняя туман. Какими бы гармоничными и точными не были движения Чжана Сяо, они тревожили этот ветер, давая Инь Фэю возможность предсказать каждый выпад, каждый удар.

Наверное, со стороны их бой напоминал танец. Но Чжан Сяо не был любителем танцев.

— Хватит уворачиваться, ты, скользкий слизень! — прошипел он после очередного выпада.

— Я не хочу… — Инь Фэй изящным прыжком уклонился от следующего удара, — …Драться!

«И не умею». Десяток трюков и