Стартап - Михаил Пырков

конечно, это нам понадобится.

Доцент глянул на полковника и стал внимательно его слушать.

— Чудесно. Затем есть проблема с механизацией самой установки: приводы оптики, зеркал и прочее. В России это не выпускают, а в Европе или Америке подобное из-за санкций не купить!

— Купим или закажем в Китае или на Тайване. Пятьдесят рублей ведро. И пусть оно хоть каждую неделю ломается, пока наши Кулибины своё не придумают или не скопируют.

Присутствующие засмеялись. Павловский улыбнулся и сел на стул с прямой спиной. Теперь он уже не отрывал взгляд от полковника.

— Далее. Бюджет. Кто будет оплачивать колоссальное энергопотребление установки?

— Те, кто её придумал.

— Но каким образом?!

— Они бизнесмены, и знают, что делают.

— Простите, товарищ полковник, ой, Юрий Николаевич! Ну какие из Гореликов бизнесмены? Борис, ну, теперь Борух, при Советском Союзе толком на машину не смог накопить, а тут затраты будут просто астрономические.

— Горелики же не одни над этой установкой работали. И без хорошего бизнес-плана им никто бы копейки не дал. Тем более, цента. Так что, установка будет окупать себя сама.

— Тогда встаёт вопрос щепетильности: прекрасно зная Бориса, как вы уговорите его вернуться в Россию?

— Его не надо будет уговаривать. Он скончался.

Жилин уставился на полковника.

— Когда?

— Неделю назад.

— Ковид?

— Инфаркт.

— Упокойся с миром! — дрожащим голосом сказал профессор и неумело перекрестился.

Павловский покосился на коллегу — за тем особой набожности никогда не замечалось.

Некрасов выдержал некоторую паузу и произнёс:

— Теперь осветите главную проблему.

— Да-да, конечно. — Профессор вытер лоб платком и печальным голосом произнёс. — А главная проблема, решения которой мы не находим, это энергоснабжение! Я, некоторым образом, знаком с генерацией электроэнергии в России, свободных мощностей нет и не предвидится. Даже если мы методом ударной комсомольской стройки возведём на БАЭС пятый энергоблок, на это уйдёт четыре года! Никто столько ждать не будет.

— А почему обязательно Россия?

— Не шутите так, Юрий Николаевич, не в Иран же мы поедем!

— И не в Иран. Так что, Сергей Кондратьевич, собирайте рабочую группу из семи человек, через неделю выезжаем.

— Позвольте полюбопытствовать, и куда же?

— Об этом — чуть позже. В начале совещания я обещал сказать, почему считаю встречу в вашем учреждении нашей ошибкой. Так вот, буквально на следующий день после визита капитана Зиновьева на встречу с Вами и Вашими коллегами, из вашей организации произошла утечка информации, поэтому мы и встречаемся сегодня в столь узком составе.

Жилин побледнел.

— Вы хотите сказать, что среди наших сотрудников есть… есть шпион?!

— Ну, зачем так громко? Просто предатель.

— И Вы знаете, кто он?

— К сожалению, пока нет. Впрочем, это вопрос времени. Но вернёмся к месту нашей командировки. Сейчас я сообщу вам информацию, о которой все догадываются, но никто не рискует говорить об этом вслух: Царь дал прямое и чёткое указание всемерно помогать Батьке. Деньгами особо не можем, самих обложили, а вот дать заработать — это пожалуйста. Так что, собирайтесь, через неделю выезжаем в Минск.

Павловский пронзительно посмотрел на полковника.

— Если я и коллеги правильно Вас понимаем, нужное количество энергии нам даст…

— Да. Островец.

6

— Расскажи ещё раз.

— Питер, имей совесть! Я делал это уже дважды!

— Ну, третий раз — на счастье. Ну, пожалуйста!

— Ты меня на чём-то хочешь поймать?

— Нет-нет, просто твой рассказ — как бальзам на душу.

Служебное жильё было подготовлено к сдаче, вещи аккуратно упакованы, пол помыт, следы недельной пьянки уничтожены. Замотанные скотчем коробки стояли у двери, сверху, как король на троне, располагался рыжий чемодан из кожзаменителя.

Сам хозяин пожитков блистал гладко выбритым лицом, новым костюмом и ослепительно белой рубашкой, только красные глаза и лёгкий тремор в руках выдавали последствия грандиозного запоя.

Лазар был доволен увиденным.

— Кстати, Пит, я принёс тебе пива.

— Нет, Сэм, теперь самый крепкий напиток для меня — это крепкий кофе. Сварить тебе?

— Ты же упаковал кофеварку?

— В турке, дружище, в турке. Эту турку мы таскали с собой через полмира, и теперь я буду пить кофе только из неё. К чёрту всё американское! Эти кофемашины варят бурду, а я хочу пить настоящий молотый кофе по-турецки, как в детстве.

— В России был турецкий кофе?

— В Союзе был дефицит, но папа умудрялся доставать кубинский кофе в зёрнах. Это был целый ритуал: мы вытаскивали кофемолку, разматывали провод, насыпали кофе в чашу для помола… Не дай Б*г одно зёрнышко упадёт на пол — лезли за ним под стол, стукаясь головами. Затем закрывали крышку, включали аппарат в розетку, выставляли режим помола, нажимали кнопку и каждый раз спорили, хорошо промололся, или нет. Когда процесс заканчивался, открывали крышку… Сэмми! От одного запаха свежемолотого кофе голова шла кругом! Выгребали всё до последней капельки, до последней крошечки, пересыпали в герметично закрывавшуюся банку, убирали кофемолку, и только после этого варили кофе.

— Сколько раз в день вы этим занимались?

— Ты смеёшься, Сэм?! В лучшем случае — раз в месяц! Кофе держали «на праздник» и для того, чтоб гостям пустить пыль в глаза. А несколько раз в день мы пили чай.

— Да, Пит, это меня всегда удивляло, сколько русские могут выпить чаю.

Пока болтали, кофе, конечно, убежал. Горелик со смехом выхватил турку с плиты, разлил по маленьким кружкам, насыпал себе в кофе пол-ложки сахара и подтолкнул сахарницу к Лазару.

— А сливки у тебя есть?

— Сэм! Ты — преступник! Как можно пить кофе по-турецки со сливками? Вот! Это всё ваши американские привычки: кофе вы пьёте галлонами, но вкуса его не понимаете, вы всё портите молоком или сухими сливками. А чего это ты мне зубы заговариваешь? Давай, рассказывай!

Лазар размешал свою порцию сахара в кофе, аккуратно поднёс кружку к губам, отхлебнул и, обжёгшись, резко отдёрнул фарфор от себя, чуть не пролив содержимое на пиджак. Горелик засмеялся:

— Извини, не написал: «Осторожно! Напиток горячий!», как везде тут пишут.

Сэм поморщился, обтёр губы очередным свежайшим носовым платком и начал рассказ.

— Когда ты на третий день не ответил на мой звонок, я понял, что надо брать всё в свои руки: я поехал в офис и вывез оттуда все бумаги, что мне дали вывезти. Меня вызвали к полковнику МакКормику, тот спросил, когда я освобожу испытательную лабораторию. Я поинтересовался, что мне делать с установкой. Этот тип ответил: «Сдай свою рухлядь в металлолом, хоть что-то заработаешь! Или завтра это сделаем мы».

Отхлебнув подостывший кофе, Лазар продолжил.

— Питер! Ты не представляешь! Я чуть не подпрыгнул от радости —