Хозяйственная история графини Ретель - Татьяна Михаль

Самому дядьке на вид лет пятьдесят. Брюхо — во! Такой арбуз, что даже не представляю, как он ходит.

А он и не ходит, а переваливается, подобно гусю.

Морда красная, нос — картошкой. Губы не видно из-за густой рыжей поросли. Неопрятный и внешне похож на злого персонажа — Карабаса-Барабаса.

И ещё вижу одного мужика — он крепкий и низкорослый, разделывает мясо.

Получается, вместе с поварятами, шеф-поваром и мясником на кухне работает семь человек.

Около отдельной печи, где уже жарятся несчастные белки и ежи, суетятся двое поварят.

За столом работает пекарь, здесь же, рядом с ним машет топором мясник, гремит тарелками мальчик-посудомойщик, красными от холодной воды руками намывая посуду.

Ещё один слуга неустанно таскает дрова — для замковой кухни их нужно очень много.

Ни фартуков, ни колпаков, ни-че-го.

Да здравствует дизентерия и прочая гадость!

Так дело не пойдёт, дорогие мои служащие. Я грязи в своём доме не потерплю.

На меня сначала никто внимания не обращает. Не успеваю поздороваться с поварами и вежливо поинтересоваться, как обстоят дела, как кое-что ужасное происходит.

В шоке вижу, как шеф-повар, ни с того ни с сего, выхватывает из-за пояса хлыст и начинает в то же мгновение пороть двадцатилетнего пацана-пекаря по спине!

Удар!

— А-а-а-ай! — кричит парень.

Хлыст рассекает спёртый воздух и жалит парня снова! Звук выходит страшный — стреляющий.

Тот вскрикивает от боли громче и выгибается дугой. Несколько капель крови попадают на тесто и белые от муки руки парня.

Все, кто находится на кухне, вдруг вжимают головы в плечи, и желают казаться маленькими и незаметными.

Трусы!

Бородач орёт басом, брызгая слюной:

— Ах ты, падаль! Снова хлеб по своим рецептикам месишь! Я тебя предупреждал! Инмарий мне свидетель, у меня терпение лопнуло!

— ЧТО. ТУТ. ПРОИСХОДИТ?!

Ого! Не думала, что в таком хрупком и изящном теле, скрывается мощный и сильный голос. Как любят говорить профессиональные певцы и музыканты — мясистый и глубокий.

У меня от гнева, словно дыхание дополнительное открылось, чтобы мой вопрос услышали за лесами, за горами. А уж на этой загаженной и антисанитарной кухне уж и подавно.

Вдруг все замирают, и образуется звенящая тишина. Лишь слышно как шипят угли, и гудит в очаге жадный огонь.

— Госпожа графиня?.. — басит шеф-повар.

Нет, блин! Императрица всея Руси, болван!

— Не похожа? — задаю вопрос ледяным тоном, от которого у самой мороз по коже. — Отвечай, пёс плешивый!

И чувствую, что-то происходит.

Все присутствующие тоже вздрагивают и пригнут ниже свои бедовые головы.

Градус в кухне понижается, и я откровенно ощущаю, как воздух становится холодным.

До меня не сразу доходит, что это дело рук моих. Точнее — голоса.

Но когда осознаю, то усилием воли сохраняю спокойствие и не выдаю своих эмоций. Лицо кирпичом и всё прекрасно.

— Госпожа графиня… Мы обед готовим, — молвит дрожащим голосом бородач.

И таким жалким вдруг он стал и заблеял, аки овца, точнее, овец… Блин. Не овец, а баран. А у меня злость внутри клокочет и требует немедленного выхода наружу. Но нельзя, нельзя. Память Изабель упрямо молчит и ничего не подсказывает… Что же это? У меня волшебный голос? Или нечто другое?

«Охохонюшки-хо-хо! Будь осторожна», — говорю сама себе.

— Иди сюда, — говорю парню, что получил незаслуженных плетей и маню его к себе пальцем.

Обвожу взглядом слуг:

— А вы продолжайте работать.

Шеф-повар, очевидно, думает, что я сейчас буду наказывать провинившегося парнишку, и ехидно улыбается тому вслед. Тот тоже так думает и обречённо идёт ко мне, шаркая деревянной обувью по застеленному соломой и камышом полу.

Но они оба ошибаются.

Поворачиваюсь спиной и иду прочь из кухни. Парень следует за мной.

* * *

Изабель Ретель-Бор

— Как твоё имя? — интересуюсь у парня на ходу.

Я иду в малую гостиную, туда, где, как подсказывает память Изабель, графиня принимала гостей (крайне редко).

— Омм… Омар… — произносит повар, заикаясь и очень тихо. Я едва слышу его.

— Омар, значит, — улыбаюсь по себя. — Как символично.

— Госпожа графиня… Простите мою дерзость… Клянусь вам, этого больше не повторится… — шепчет он. — Только не прогоняйте… Отсыпьте плетей. Подвесьте над выгребной ямой… Опалите мои пятки… Да только не гоните прочь…

Э-э-э… Чего?!

Оборачиваюсь резко и смотрю на Омара удивлённо.

— С чего это ты решил, что я собираюсь гнать тебя? И ещё эти ужасы, о которых ты рассказываешь — выброси их из головы, понял?

— Вв… вы не прогоните меня, правда? — не верит своему счастью Омар.

— Нет, — жму плечами и иду дальше.

Малая гостиная выглядит… печально.

Эх, пылесос бы сюда супермощный, да тонну «Мистера Пропера» со всевозможными тряпками и губками.

Вздыхаю и величественно опускаюсь в кресло. Именно на то место, где обычно сидела моя предшественница.

Тело помнит, как нужно садиться изящно и как держаться перед собеседником.

Это хорошо.

Парень стоит передо мной, опустив голову и собрав вместе ладошки у пояса.

Вид — виноватый и, несмотря на мои заверения, что не прогоню его, всё равно сквозит во всей его позе печаль.

— Скажи-ка мне, Омар, что так гневался главный повар? — спрашиваю парня.

Помощник повара переступает с ноги на ногу и начинает мять свою рубаху, которая и не рубаха уже, а заплата на заплате.

— На меня смотри, — приказываю ему.

Нехотя, но Омар поднимает на меня взгляд.

— Сильно спина болит?

— Нет, госпожа графиня.

— Эй! Иди-ка сюда! — кричу служанку, которая пытается шустро проскочить мимо открытых дверей, но я вижу девушку.

Она замирает на мгновение, а потом спешит ко мне.

— Слушаю вас, госпожа графиня, — кланяется мне миловидная служанка.

— Найди Элен и скажи ей, что я приказала срочно привести целителя. Только предупреди её, что целитель не для меня. Для повара. Поняла?

— Да, госпожа графиня, — присела она в поклоне.

— Иди и поспеши, — отправила её со своим поручением.