Охотник за приданым - Барбара Картленд

— Значит, прекрасная леди Браутон последовала моему примеру и сменила нудную респектабельность на то, что все ханжи называют «жизнь во грехе»!

Он увидел, что Прунелла изменилась в лице, и закончил:

— Безусловно, за это положено наказаные, адский огонь и вечное проклятие, но я думаю, что даже оно намного приятнее и уж во всяком случае веселее, чем то, от чего и я, и ваша матушка сбежали.

— Я не должна выслушивать все это, милорд.

— Но вы выслушаете меня, потому что я так хочу, — ответил граф. — Совершенно ясно, что вы приговорили вашу мать к вечному проклятию, как, впрочем, и меня, и моего племянника, но мне было бы интересно узнать, по какому праву вы позво-ляете себе судить нас.

— Я никого не сужу, милорд, — возразила Прунелла. — Я просто прошу вас понять то положение, в каком вы оказались, возвратившись домой, и стараюсь объяс- нить, почему после смерти вашего отца я пыталась помогать людям, страдающим безо всякой вины.

— Весьма похвально! — воскликнул граф, но это не прозвучало как комплимент.

— Ваша личная жизнь совершенно меня не касается.

— Но вас возмущает то, что вы о ней знаете или предполагаете, что знаете, — настаивал граф. — Так же, как вас возмутил поступок собственной матери. На это она не смогла не ответить:

— Конечно, я была возмущена... Возмущена, испугана и шокирована. Как может женщина бросить своего мужа и свою... свою семью?

— Свою семью, — тихо повторил граф. — Удобное слово, не так ли? Вы хотели сказать, что она бросила вас! Он увидел боль, промелькнувшую в глазах Прунеллы, и добавил уже другим тоном:

— Когда вы будете в моем возрасте, мисс Браутон, вы поймете, что для каждого поступка существуют смягчающие обстоятельства и человек с добрым сердцем и тонким умом всегда сможет найти и понять их. Теперь наступила ее очередь удивляться. Прунелла внимательно посмотрела на него и проговорила:

— Возможно, вы... правы. Возможно, я воспринимала все только со своей стороны... И мне казалось, что это чудовищный эгоизм!

— Ваша мать уехала одна? Прунелла снова потупилась, и в его

душу закралась жалость к этой девушке. Она еле слышно прошептала: — Нет.

— Я думаю, она была влюблена, — сказал граф. — А любовь, дорогая мисс Браутон, — это чувство, которому невозможно противиться, хотя впоследствии можно испытать разочарование. То, как он это говорил, заставило Прунеллу вспомнить о его любви к женщине, с которой он бежал. Рассказывали, что она была очень красива и сначала они тайно встречались на прогулках верхом, а затем вместе исчезли, шокировав и возмутив своим поступком всю округу. Теперь Прунелла поняла, что не только ненависть к отцу заставила Джеральда спешно покинуть Уинслоу-холл, но и неукротимая любовь к женщине, такой же несчастной в своей семье, каким он был в своей. И она подумала, что то же самое наверняка случилось с ее матерью, которая действительно была намного моложе мужа: она вышла замуж, как только закончила свое образование, и скорее всего не испытывала нежных чувств к своему супругу. Отец Прунеллы на свой лад любил жену, но, видимо, никто не понимал, насколько несчастна и разочарована была ее мать, пока она не встретила... Прунелла остановилась. Она поклялась никогда больше не думать об этом человеке, которого безоговорочно осудила за то, что он соблазнил мать и отнял ее у семьи. Он всегда был очень мил и внимателен с Прунеллой, и она сама, будучи в то время подростком, влюбилась в него. Она считала его идеалом джентльмена, считала лучшей на свете его манеру ездить верхом, он говорил ей первые в жизни комплименты, и Прунелла бережно хранила их в сердце, а в ожидании его приезда серьезно занималась своей внешностью. А он предал не только отца, но и ее, убежав с матерью. Это было настолько ужасно, так непростительно, что Прунелла возненавидела не только его, но и мать, причем с такой яростью, что временами желала им смерти. Когда ее отец умер, она сказала: «Это мама убила его!», хотя хорошо знала, что он заболел задолго до ее побега. Правда, возможно, из-за этого он и не пытался выздороветь и потерял желание жить. Прунёлла знала, что отец сделал ее своей опорой, пытаясь заменить предавшую его жену. Она так стремилась загладить преступление матери, что ее преданность отцу изумляла всех, даже докторов. Но в глубине души девушка знала, что ею в первую очередь двигала не любовь к отцу, а ненависть к матери. Теперь же этот граф, который вел такую недостойную жизнь, предлагает ей не только простить, но, что еще труднее, понять мотивы, которые двигали ее матерью и им самим.

Так как Прунелла почувствовала, что он своими словами создал хаос в ее сознания и она не может ясно мыслить, девушка предпочла перейти к той теме, ради которой и приехала:

— Мне бы хотелось, милорд, вернуться к разговору о вашем племяннике. Вы обещали с сочувствием выслушать мою про сьбу, а я весьма обеспокоена его ухажива нием за Нанетт.

— Я готов побеседовать о Паско, — ска зал граф, — но сначала хотел бы выяснить одну вещь: ваша мать оставила наследство, и, насколько я понимаю, это значительное состояние, вашей сестре, обойдя вас?

— Мне непонятно, каким образом это может вас касаться, милорд, — резко ответила Прунелла, — однако могу вам сообщить, что она разделила его между нами поровну и каждая из нас должна была бы получить его, когда ей исполнится двадцать один год. Она замолчала, и тогда граф высказал свое предположение:

— И когда вы достигли совершеннолетия, то передали свою часть сестре.

— Да.

— Но у вас все еще достаточно собственных денег, чтобы тратить их на мое имение и моих слуг?

— Достаточно, милорд. Однако Нанетт всего лишь семнадцать лет, и богатство в этом возрасте — не только большая ответственность, оно может таить опасность.

— Вы имеете в виду такую ситуацию, когда молодой человек, похожий на моего племянника, заинтересуется вашей сестрой с корыстными намерениями?

— Именно так, милорд.

— Я полагаю, деньги находятся под присмотром опекунов?

— Опекуном был мой покойный отец совместно с адвокатами, которые также занимаются и вашим имением. Но как только Нанетт выйдет замуж, деньги по закону будут полностью переданы в распоряжение ее мужа.

— А она хотела бы выйти за моего племянника?

— Как я уже говорила вам, — продолжала Прунелла с заметным раздражением в голосе, — Нанетт очень молода и абсолютно неопытна. Ваш племянник считается необыкновенно интересным мужчиной. Он ведет себя весьма экстравагантно: посылает букеты и письма с почтовым дилижансом и делает ей такие изощренные и витиеватые комплименты, которые, на мой взгляд, никак не могут быть искренними.

— А вы, конечно, можете быть авторитетным судьей, когда речь идет о поведении влюбленного мужчины, — усмехнулся ее собеседник.

Граф снова подшучивал над ней. «Я его ненавижу», — сказала себе Прунелла.

Но так как на карту было поставлено много больше, чем ее личное отношение к графу, она продолжила: